Внезапно повисшее напряженное молчание, нарушаемое только стуком колес, огласил скрип и хруст. Все одновременно уставились на источник шума, а Поттер, будто и не чувствуя, что в купе вот-вот начнут летать молнии, извлек из рюкзака какой-то сверток, оказавшийся упаковкой печенья. Он даже не дернулся и не смутился, обнаружив, что на него все смотрят. Спокойно разорвал бумагу, извлек из кулька кусочек печенья и спокойно сказал:
— Не обращайте внимания. Продолжайте! Только если надумаете силами помериться, то вне купе, пожалуйста.
И невозмутимо отправил печенье в рот, тут же громко им захрустев.
*
Чистой воды ребячество, но я не удержалась!
Оказывается, когда за твое внимание кто-то спорит, это невероятно приятно. А еще приятнее рушить знакомый по книгам ход событий. Вряд ли потом мне будет так же весело, поэтому… наслаждаемся!
Я сунула в рот еще одно печеньице, стараясь не хохотать, а удержаться было сложно — две вытянутые от удивления детские мордахи уж очень к этому располагали.
Интересно, я им своей реакцией все основы мироздания порушила или пока нет? Рыжик наверняка вырос на идее, что Гарри Поттер — настоящий светлый маг, герой, готовый сражаться за справедливость. Ребенок из старой семьи, но незаносчивый и дружелюбный, фанат квиддича и всевозможных развлечений. И так далее и тому подобное. Что там еще Гарри Поттеру записали в добродетели?
Хотя… Стоп! Кажется, в книге Рональд «слышал», что Гарри жил с магглами, о чем сразу и сообщил. Хм… Интересно.
— Предупреждаю, я знаю, где вагон старост! — заявила Грейнджер. — Я их расспрашивала и точно знаю, что драки в поезде — нарушение правил. Я все расскажу!
Какой же у нее противный голос. Режет, как пила. Ее сдать старостам хочется первую, но вряд ли кого-то устроит моя жалоба. Зато я точно знаю, что обязательно постараюсь избежать факультета, который Грейнджер выберет. Я же с ней не уживусь! Ни мальчиком, ни девочкой.
Очень хотелось выставить из купе всю компанию. Но и понаблюдать за детьми тоже хотелось. Безвыходная ситуация!
— Что тут происходит? — внезапно раздалось в коридоре. — Почему перегородили проход?
Я невольно подобрала ноги, сев по-турецки. И немного перепуганного Драко кто-то из его толстых приятелей практически пихнул ко мне на сидение. Рон, увидев это, запыхтел еще громче и уже открыл рот, собираясь что-то высказать Малфою, как в дверном проеме возник высокий рыжий парень в круглых очках. Он глянул на кого-то из парочки Крэбб-Гойл, оставшихся в тамбуре, оценил вид набившихся в купе детей и строго спросил:
— Что здесь происходит? Рон?
Шестой Уизли как-то разом заалел, сгорбился и недовольно искривил губы. Получить выговор от старшего брата в присутствии посторонних ему явно не хотелось.
— Я староста факультета Гриффиндор, — предупредил юноша. — Немедленно назовитесь. Учтите, если что-то произойдет, я обязательно вспомню потом и сниму баллы с ваших факультетов.
— Даже с Гриффиндора? — возмутился Рональд.
— Даже с Гриффиндора, — подтвердил Перси, а это мог быть только он.
— Гермиона Грейнджер, и я ничего не делала. Это все они! — чеканя слова, сказала девочка и ткнула пальцем в шестого Уизли и Малфоя.
— Лонгботтом, — пробормотал Невилл, который после всех перипетий оказался притиснут к самому окну.
— Поттер, — воспользовалась я возможностью, заметив, что имени мальчик не назвал.
— Гойл, Крэбб, — пробасили приятели Малфоя.
— Драко Малфой, — с самым независимым видом изрек блондин после короткой паузы.
— Я запомнил. Учтите, я выполню обещание, если что, — пригрозил Персиваль Уизли.
Мы дружно проводили старосту взглядом. На несколько секунд повисло молчание, а потом Малфой повернулся ко мне.
— Зна-ачит, все же По-оттер… — произнес он.
11
Несколько лет назад бабушка решила, что Невилл достаточно взрослый для серьезного разговора, и отвела его в зал предков — в большую круглую комнату, где не было ничего, кроме кресел в центре помещения и двадцати трех портретов лордов и леди Лонгботтом. Невилл тогда жутко испугался, расплакался под нечитаемыми взглядами светловолосых мужчин и женщин. А потом заплакал еще горше, когда сообразил, что опозорил поверившую в него бабушку. Но леди Августа не расстроилась. Она ласково погладила внука по голове, выдала мягкий батистовый платочек, усадила в кресло и заставила выпить стакан воды.
Именно там, в присутствии предков, бабушка сообщила Невиллу, что ей неважно, будет он в итоге магом или сквибом, ведь Лонгботтомы славятся не этим, но он, будущий лорд, должен с честью нести имя семьи и делать только то, что можно засчитать ей во благо. И прямо сейчас благо для Лонгботтомов — тихий неприметный наследник, которого никому не придет в голову втянуть в какую-нибудь сомнительную историю. Но это совсем не означает, что он, Невилл, должен на самом деле быть слабым, никчемным.
— Твой отец был излишне самонадеян, — сообщила леди Августа жестко. — Возможно, всему виной влияние твоей матери. Алиса была сильной девочкой, но видела мир в черно-белых красках. Идеалистка! Она и заразила этим Фрэнка. В другое время я похвалила бы обоих, но тогда шла война. И два сильных волшебника с нереалистичными идеалами были отличной мишенью для тлетворных идей Дамблдора. Ты должен быть умнее их. С Фрэнком я упустила момент, думала, что он должен сначала повзрослеть. И это была моя ошибка. Я не допущу ее снова! Я не хочу потерять еще и тебя.
С того дня Невилл еженедельно проводил несколько часов в компании предков, которые вдалбливали в его голову законы магии, историю магического и маггловского миров, рассказывали события из собственной жизни. И никто не пытался разбудить в Невилле магию, никто даже не заикнулся о вероятности, что он сквиб, а потому мальчику нравилось беседовать с портретами.
А потом выяснилось, что предки воспользовались этими разговорами, чтобы подобрать Невиллу наилучшие защитные амулеты из имевшихся в семье. Выбор пал на артефакты, увидеть которые мог разве что маг с даром Видящего. И проверить их слова леди Августе и Невиллу выпало всего через несколько дней во время визита родственников.
Дядюшка Элджи и тетушка Энид, на самом деле приходившиеся Невиллу двоюродными дедушкой и бабушкой, любили навещать родовой особняк Лонгботтомов. Леди Августа всякий раз едва не шипела от злости, видя эту парочку, и Невилл с некоторых пор понимал, почему бабушка так реагирует на этих довольно миролюбивых с виду родственников.
— Пираньи! — откровенно припечатала леди как-то. — Думаешь, они являются в наш дом лишь потому, что скучают? Нет. Они ждут удобную возможность. Элджи лишь немногим меня младше, но мечтает или сам стать лордом, или получить опеку над тобой в случае моей смерти или недееспособности. Не доверяй этой парочке ни в чем!
Невилл и не доверял, но ничего не мог поделать с тем, что пухленький дядюшка Элджи гораздо проворнее его, маленького мальчика. Впоследствии, чтобы не выдать их осведомленность, бабушка Августа сделала вид, что поверила в раскаяния брата своего покойного мужа. Невилл сделал вид, что у него от испуга случился магический выброс, а не сработали защитные амулеты. А дядя и тетя сделали вид, что не пытались навредить наследнику, как бы случайно выбрасывая его в окно.
— Они воспользовались простой лазейкой в законах магии, — позже объяснили Невиллу предки. — Да, все знают, что детей трогать нельзя. Магия накажет за прямое нападение на любого ребенка, а уж за нападение на ребенка-родственника сотрет в порошок. Но на сквибов этот закон не распространяется. Тебе уже восемь, а магия все еще спит. Обычно выбросы начинаются… самое позднее в пять лет. Так что он почти не рисковал.
— А если бы магия проснулась?
— Даже тогда, — был ответ. — Ведь магия проснулась бы уже после нападения.
С тех пор дядя и тетя посещали родовое поместье лишь по праздникам и к внуку их леди Августа больше близко не допускала. А магия у Невилла проснулась в девять лет.
К одиннадцати наследник знал все, что ему полагалось, и даже чуть больше. Бабушка готовила его будто не к учебе, а к битве.
— Это и есть битва, — заверила Невилла леди Августа, когда он об этом спросил. — Точнее, война. Да, она началась еще до твоего рождения, но тебе не увернуться от нее, а значит… ты должен быть готов выстоять в ней, выжить и сохранить наш род. Никто не может гарантировать, что я смогу поддерживать тебя достаточно долго…
— Бабушка!
Невиллу никогда не нравились эти разговоры, но леди Августа чем дальше, тем чаще заводила с внуком речь о своей возможной близкой кончине. Последний разговор состоялся накануне отъезда в Хогвартс. И сейчас, наблюдая за собравшимися в купе студентами из уголка, Невилл невольно эту беседу вспомнил.
— Завтра ты окажешься в змеином гнезде, — наставляла бабушка, глядя юному волшебнику в глаза. — Всегда помни об этом. И помни ту роль, которую должен играть.
Невилл мог только кивать и тихо вздыхать. На самом деле ему не так уж много и предстояло играть. Он, возможно, был самым подготовленным наследником древнего и благородного рода, но как маг не мог похвастаться даже самыми базовыми знаниями. Разве что гербология давалась ему легко.
— И самая крупная змея в Хогвартсе — Альбус Дамблдор, — продолжала леди Августа. — Опасайся его больше, чем кого бы то ни было. Поверь, он покажется тебе добрым и безобидным стариком, но на самом деле директор Хогвартса — хитрый, жестокий и корыстный человек. Он всегда врет, всегда недоговаривает и умело жонглирует словами. Дамблдор многим запудрил мозги, и многие верят в его непогрешимость и мудрость. Великий светлый волшебник! — бабушка фыркнула. — Добрый дедушка! Не верь ни одному его слову.
— Но как…
— Спрятаться от глаз Альбуса очень просто, — заверила волшебница. — Я учила тебя этому все последние годы. Ты должен с самых первых дней выставить себя глупым, слабым магически, неповоротливым и невезучим.