Этот вопрос, похоже, еще больше озадачил Грейнджер, и та выдала между всхлипами:
— Но… я всегда была… лучшей!
Мне остро захотелось хлопнуть себя по лбу, но я сдержалась, боясь, что звук прорвется даже сквозь мантию-невидимку.
Я никогда не была против отличников, но отличники отличникам рознь. В универе моя лучшая подруга всегда получала лучшие отметки на потоке. Она превосходила всех как в спорте, так и в спецпредметах. Но никогда никому не завидовала и не стремилась быть лучшей. Наоборот, Лизе хотелось быть одной из лучших. И сейчас мне так и слышалась ее любимая присказка: «Одной на вершине холодно».
— Я пишу хорошие эссе по зельям, — хлюпая носом, продолжала жаловаться Грейнджер, — но профессор Снейп занижает мне оценку. И профессор Флитвик, и профессор МакГонагалл всегда меня хвалят, а профессор Снейп… Это ведь потому, что я с Гриффиндора?
Ли Джордан вздохнул, присел рядом на корточки и ответил:
— Профессор Снейп даже не всем слизням ставит «Превосходно», хотя ходят легенды, конечно. Но нет. Зато я могу назвать тебе трех любимчиков Снейпа, которые никак не связаны со Слизерином.
Девочка заинтересованно взглянула на темнокожего парня, и тот воодушевленно продолжил:
— Билл Уизли получал одни «Превосходно». Даже у Снейпа. И Чарли, тоже из Уизли. А еще есть Седрик. Он с Хаффлпаффа, четверокурсник. Думаю, если сравнивать всех студентов Хогвартса, то именно он будет первым в рейтинге по успеваемости.
Девочка утерла нос и напряженно о чем-то задумалась.
— Отметки в течение года — не так уж важны. Главное — то, что ты получаешь на экзаменах. Особенно на СОВах и ТРИТОНах. А там оценку ставят не наши учителя, а министерская комиссия.
— Но как же так? Почему тогда…
— Снейп очень требовательный, но это в чем-то оправдано. Он ведь потом, на шестом и седьмом курсах берет к себе на высшие зелья только отличников. И если выдержать его, то экзамен по зельям в какой-нибудь академии сдашь без особых хлопот. Знаешь, почти все его студенты, кто после Хогвартса выбрал стезю колдомедика или область, где нужно хорошо знать зелья, смогли пройти испытания. Даже в МАГе!
— МАГ? — уточнила Гермиона.
— Магическая академия Гарварда, — пояснил Ли Джордан. — Академия для волшебников при Гарвардском Университете. Самое лучшее высшее учебное заведение в мире. При Слагхорне, который был до Снейпа, это удавалось лишь некоторым выпускникам школы.
— Но как тогда получить у профессора Снейпа высокую оценку? — спросила девочка.
— Мало переписать текст из книги, — вздохнул юноша. — Нужно понять, что в нем написано. Снейп ценит только тех, кто на самом деле любит его предмет.
«Или у кого полно настырности», — хмыкнула я и таки отправилась в общежитие за сухими носками. И так потратила уйму времени, вникая в чужие проблемы. Оставалось надеяться, что с понедельника Грейнджер перестанет сверлить меня недобрым взглядом.
30
К декабрю Северус окончательно смирился с вечерними набегами Гарри Поттера. На фоне подозрительной активности гриффиндорцев, его даже начала успокаивать предсказуемость этого первокурсника. Пока половина первого курса ало-золотых то занималась подозрительными изысканиями в Библиотеке, то наматывала круги возле хижины лесничего, Поттер вне уроков и приемов пищи, если не мозолил глаза декану, неизменно отыскивался в родной факультетской гостиной. И нередко спящим в кресле под мерный гул чужих разговоров. Не раз и не два, залетая в помещение перед отбоем, зельевар нервно окидывал взглядом посадочные поверхности, замечал торчащие над подлокотником дальнего кресла ступни в каких-нибудь очередных безумных ярких носках и тут же успокаивался.
Поттер вообще мало соответствовал чужим ожиданиям. И то, что мальчишка этим фактом ужасно раздражал Альбуса, доставляло Снейпу почти физическое удовольствие. То, что первокурсник разбивал в пух и прах недобрые предчувствия самого Северуса, шло просто приятным бонусом.
Пока первый курс Слизерина вообще очень радовал декана. Его студенты никуда не лезли, учились, находили безопасные способы себя развлечь в свободное время и вызывали море зависти у остальных глав факультетов. Помона на каждом чаепитии в учительской стенала, что Невилл Лонгботтом, гениальный прирожденный герболог, оказался не среди барсуков. Филиус нахваливал таланты Поттера, который уже сейчас демонстрировал огромную магическую мощь.
— И ваш студент тот редкий случай, когда полукровка рождается со способностью видеть магию! — сообщил профессор чар при последнем обсуждении учеников. — Потрясающе! Не так часто подобное случается.
Северус прекрасно это знал. Ему такая способность тоже досталась, но волшебнику пришлось долго и упорно ее развивать, чтобы к седьмому курсу соревноваться с чистокровными сверстниками. Для жизни обычного волшебника возможность видеть магию не считалась обязательной. Но без подобного дара получить мастерство хоть в какой-то области, кроме гербологии, было практически невозможно.
Не понимали этого только магглорожденные, требовавшие равных прав с полукровками и чистокровными. И никакие объяснения не могли их вразумить. Для тех, кто пришел из мира магглов, любое зрение, кроме обычного, выглядело издевательской придумкой ради того, чтобы доказать превосходство чистокровных.
Среди полукровок данная способность встречалась редко, но эти волшебники к подобному относились спокойнее, принимая как данность подобное положение дел. Именно поэтому чистокровные так недоумевали, когда Дамблдор, являясь полукровкой, в некоторых вопросах вел себя с невежеством магглорожденного.
— Вы видите магию, мистер Поттер? — спросил Северус однажды вечером, когда настырный первогодка вновь заявился в кабинет зельевара.
— Не так хорошо, как хотелось бы, — не стал отпираться ребенок. — Но ведь данную способность можно развивать. Мне Драко говорил.
Снейп кивнул и хотел было вернуться к проверке эссе, но мальчишка его отвлек вопросом:
— А вы знали, что Драко Видящий?
*
Честно говоря, я много недель искала подходящий момент, чтобы завести с профессором нужный мне разговор. И переживала, что время утекает сквозь пальцы. А потом Снейп сам поднял интересующую меня тему. Скрестив под партой пальцы, я спросила:
— А вы знали, что Драко Видящий?
Брюнет вскинулся, окатил меня холодным пронизывающим взглядом и предупреждающе прошипел:
— Надеюсь, вы не обсуждаете это с каждым встречным, Поттер?
— Ну что вы, профессор! — тут же заверила я. — Это как бы… личное. Он доверил мне тайну. Я понимаю. Но вы-то его крестный, вы должны знать. Так что с вами, полагаю, обсуждать можно.
Снейп чуть успокоился, но все же предупредил:
— Надеюсь, вы всегда будете помнить, какая честь вам оказана. В магическом мире сообщать подобные вещи даже друзьям… не принято.
— Я понимаю, — кивнула и призналась: — На самом деле все вышло спонтанно. Тогда… после… тролля… мы засиделись. Ну и болтали о разном.
— О чем? — повелся на мою наживку профессор.
— Изначально мы обсуждали странное состояние профессора Квиррелла, — стараясь не выдать своего напряжения голосом, отмахнулась я. — Ну и слово за слово… Тут-то и выяснилось.
— А про остальных, что вы узнали? — как бы между делом спросил декан, черкая красными чернилами в эссе, и я мысленно усмехнулась. Делать вид, что тема его не очень-то и интересует, Снейп умел гораздо лучше меня.
— Гойлокрэбб магию видят, но очень размыто. Тонкие чары им не доступны. Паркинсон видит, но лишь немного лучше наших недоблизнецов. Лонгботтом не видит вообще, но у них это семейное. Гербологам не нужно, — выдала я нашу маленькую компашку.
Снейп покивал и вернулся к проверке эссе.
— Так вот, профессор, — с наигранным нетерпением выдохнула я, — Драко рассказал, что наш профессор ЗОТИ выглядит совсем плохо. Ему это видно, но остальные в магическом спектре могут ничего не заметить. Вы знаете, что с ним?
— Подхватил какое-то темное проклятие, — ответил Снейп. Я сделала вид, что поверила.
— Темное проклятие? Но он ведь должен хорошо понимать в защите? — с наивностью ребенка произнесла я. — Раз он нас учит…
Декан тихо фыркнул. Если бы не прислушивалась, не услышала бы.
— То, может кто-то чему-то вас научить или нет, в стенах Хогвартса определяет директор, мистер Поттер, — с явной издёвкой произнес Северус Снейп.