Кусая губы, я приблизилась вплотную и потрогала светлый камень отделки, пытаясь определить источник свечения. В тот же миг мрамор чуть-чуть нагрелся под моими пальцами. Повинуясь порыву, я отыскала на журнальном столике старое перо и решительно оцарапала им кончик пальца, а потом размазала выступившую кровь по гладкой теплой поверхности. Мрамор потеплел еще больше, свечение усилилось. Теперь оно пробивалось во все щели между камнями, а сами камни зашевелились и стали увеличиваться. На мраморном портале камина стали возникать узоры из виноградных лоз, цветов пиона и мальвы, рун и символов солнца, звезд и луны. Вскоре на месте камина высилась величественная резная мраморная арка, а каминная решетка превратилась в тонкие кованые солнце и луну, утопленные прямо в камень на стене за аркой.
Следуя за интуицией, я шагнула в арку, заранее готовясь к соприкосновению лба и стены, но камни без сопротивления меня пропустили. Лишь луна и солнце на миг засветились. Я моргнула, а глаза открыла уже по другую сторону волшебного прохода, посреди просторного темного холла.
— Интересно, где я? — спросила в пространство, надеясь, что сейчас, как в сказке, вспыхнет свет, а ко мне явится кто-нибудь из хранителей этого места, чтобы обо всем рассказать. Но свет не зажегся и никто не явился. Я стояла посреди пустынного помещения, контуры которого едва-едва могла различить в тусклом свете, пробивавшемся через высокие симметрично расположенные окна слева и справа.
Постояв немного, я подошла к окну и медленно раздвинула шторы, надеясь рассмотреть вид. И охнула, осознав, что более не нахожусь среди небольшого смешанного поселения. Дом окружали высокие деревья, заслоняя угасающий свет дня.
— Это… настоящий дом Поттеров? — спросила я, но ответа вновь не получила.
Когда шторы были раздвинуты на всех окнах, стало видно, что помещение, в котором я находилась, ни больше, ни меньше огромная прихожая с потолками под десять метров. Выложенный широкими темными плитами пол, серые каменные стены, украшенные резьбой, массивные квадратные в сечении колонны, поддерживающие своды.
Решившись, я отправилась исследовать дом. И чем дальше шла, тем явственней осознавала принадлежность к этому месту. Меня не овеивало теплом магии, но я чувствовала себя в безопасности впервые за последние дни.
Обойдя несколько полупустых комнат на первом этаже, я обнаружила кухню. Это явно была вотчина эльфов, судя по огромным, но низеньким столам, печам и плитам. При виде чайника я вспомнила, что ничего не ела и не пила с того момента, как покинула дом на Тисовой этим утром. В потрепанном рюкзаке, прихваченном с собой, лежали бутылка купленной на вокзале воды и пачка какого-то печенья из запасов Петуньи. Стоило сесть и перекусить, прежде чем предпринимать какие-то дальнейшие действия. Решив, что если не чаем, то хотя бы теплой водой стоит разжиться, я осмотрела чайник, дровяную плиту и взялась вспоминать то, чему меня учила прабабушка, когда была жива.
— Итак, что у нас в сухом остатке? — спросила я себя, сев за стол с чашкой чая, заваренного из тех остатков заварки, что нашла в одной из жестянок в шкафу. — Я в теле Гарри Поттера, который на самом деле девочка по имени Харолина. Будем называть ее Харо, чтобы отделить от меня, Лины. Сейчас Харо без недели одиннадцать лет. Вот-вот должны начать приходить письма. Очень добрый дедушка явно хочет показать бедному ребенку существование магии. И наверняка пошлет Хагрида, ведь кто, кроме великана, лучше покажет ребенку существование волшебства одним своим видом? А дальше будет все, как в книге… И как мне поступить?
Еще в доме Дурслей я решила, что дальнейший план буду составлять после визита к гоблинам. Что же. Случилось даже больше. Я сижу в доме Поттеров. Причем, похоже, в доме Рода Поттер. И пора выбирать путь.
— Я могу вернуться в дом Дурслей и позволить всему идти так, как в каноне, — размышляла я. — Безумие с письмами. Попытка сбежать. Остров. Ночной визит Хагрида. Косая Аллея. Банк. Ключ, который… который у меня! — Я рассмеялась. — Агитация за Гриффиндор, рассказы про доброго директора. Белая приметная сова. И возвращение к Дурслям.
Такое развитие давало мне шанс осмотреться и не привлекать к себе внимание человека, который весьма потрудился, чтобы сделать из ребенка Поттеров марионетку еще до поступления в Хогвартс.
Читая книги, я списывала нелюбопытство Гарри на воспитание дяди и тети. Те тумаками впихнули в голову мальчика правила: ни о чем не спрашивать, не выделяться на фоне других. Но теперь было ясно, что без Дамблдора тут не обошлось. Это объясняло то, почему смена обстановки не мотивировала Гарри пересмотреть приоритеты.
— Но надо ли мне такое? — спросила я себя и честно ответила: — Нет. Пусть и опасно сразу показывать собственную самостоятельность, но я не смогу притворяться. Значит, нужно вступать в игру с первых же дней. И защитить себя от более сильного игрока.
Я не собиралась себя обманывать. Дамблдор превосходит меня в интригах. А на моей стороне нет никого. Кроме того, я ребенок, а детей никто не слушает. Значит, мне нужна такая защита, чтобы никто не смел вертеть мной, как куклой.
— Значит, я не возвращаюсь к Дурслям, — решила я. — Пока остаюсь здесь. И наблюдаю. Схожу завтра к Костехруму и попытаюсь принять титул. Дальше нужно как-то решить с визитами на Косую ради подготовки к школе. Мне нужно купить все необходимое, но при этом не попасться на глаза любому, кто хотя бы предположит, что я Поттер. Если купить мантии без озвучивания имени еще как-то удастся, то что делать с палочкой?
Этот вопрос занимал меня все то время, пока я пила чай, ела печенье, а потом исследовала второй этаж, подыскивая себе удобное место дня ночлега.
Очень хотелось надеяться, что в этом доме меня никто не обнаружит. Успокаивало то, что, похоже, никто не знал о втором доме, раз Министерство позволило себе присвоить коттедж Лили и Джеймса. Вряд ли они посмели бы сделать что-то подобное, зная, что через маленький дом можно попасть в главный. Наверняка посягательство на родовое имущество у магов считается преступлением.
Я нашла комнату Джеймса, с резной табличкой на двери. И комнату Сириуса, если судить по обилию красно-золотых вещей. Даже у отца Харо не было такого явственного гриффиндорства в убранстве. Нашла и спальню дедушки с бабушкой. Она выглядела хуже всего: разбросанные вещи, смятое белье в темных пятнах. Зябко обняв себя за плечи, я поспешила убраться из комнаты, навевавшей плохие чувства. Страшно было думать, что старшие Поттеры умирали прямо здесь, в этом доме. И где в это время был их сын? Он гонялся за Пожирателями Смерти и изображал из себя бравого вояку!
Уйдя подальше от разгромленных покоев, я расположилась в одной из безликих комнаток, явно предназначенных для гостей. Белье под покрывалом пахло пылью и цветами, но меня это не беспокоило. По меркам общаги — чисто и свежо.
4
То, что это сон, я поняла сразу. Хотя мне редко что-то снилось. И обычно мои сны мало отличались от реальности. В своих снах я проживала еще раз прошедший день или день будущий, если предстояло что-то важное. Так мне однажды приснился экзамен, и я его завалила. И проснулась ужасно расстроенной. Каким же счастьем оказалось осознание, что это был лишь сон.
Сейчас же я видела тот самый дом, в котором находилась, но с трудом его узнавала. Все комнаты заливал яркий солнечный свет, золотистые блики лежали на полах, стенах, мебельной обивке. В воздухе танцевали и искрились пылинки.
— Здравствуй, внученька, — раздалось совсем рядом, и я перепугано обернулась, чтобы практически уткнуться в темно-серый плащ.
Передо мной возвышалась худая фигура, полностью скрытая тяжелой тканью, будто бы поглощавшей свет и спадавшей до пола тяжелыми складками. Глубокий капюшон не позволял увидеть лица, даже контура челюсти.
— Здравствуйте, — выдохнула я, не представляя, что делать.
— Не боишься, — констатировал то ли мужчина, то ли женщина, голос звучал странно, будто говорило со мной сразу несколько человек.
— Так и есть. У меня сотни голосов. Ведь я многолика. Многолик. Многолико.
— Вы?..
— Смерть? — спросили меня. — Да. Я Смерть.
Я закусила губу, пытаясь определиться с половой принадлежностью этого великого и опасного создания.
— Вы назвали меня…
— Внучкой? Можно сказать, что тебе я бабушка, — ответила Смерть.
Я захлопала ресницами, пытаясь осознать сказанное. И Смерть рассмеялась, видя смену эмоций на моем лице и явно читая сумбурные мысли.
— Тебе пора учиться контролировать себя, — посоветовала Смерть.
Я ожидала, что это существо тут же подарит мне какой-нибудь защитный амулет, пожурит и даст напутствие, но Смерть лишь рассмеялась хриплым каркающим смехом, обняла меня и погладила по голове. Через миг мы оказались сидящими на диванчике. От Смерти веяло холодом, но мне все равно было уютно в ее объятиях.
— Это от того, что ты моя внучка, — сказала она, мягко водя над моей макушкой. — Харолина тоже была моей внучкой.
— Вот как?
— Да. Малышка Поттер родилась среди потомков Певереллов. В той ветви этого Рода, что вел свое происхождение от Игнотуса. Из трех братьев лишь он уважал меня и пользовался моим даром для защиты жизни. Его старший брат убивал бузинной палочкой и породил волну убийств, когда раскрыл силу моего дара. Многие захотели владеть этой палочкой и многие отдали за нее жизнь. Тот, кто владеет бузинной палочкой, проклят навечно. Она пробуждает в людях жажду власти, превосходства. Средний брат, получив воскрешающий камень, решился переступить через сами законы бытия. И это свело его с ума. Как свело с ума и других. Воскрешающий камень проклят. Тот, кто им владеет, быстро начинает считать себя повелителем жизни, а это не так. Держись подальше от этих моих даров, они способны принести лишь несчастье.
— Но я ведь не из Певереллов, — кивнув, напомнила я. — Как я могу быть вашей внучкой?
— Помнишь, как ты тяжело заболела в детстве? — спросила Смерть.
Я нервно вздохнула. Сама я этого почти не помнила, но мама часто рассказывала, как я всех перепугала, как тяжело мне сбивали температуру, и как на несколько мгновений перестала дышать. Потом было много-много дней тяжелой борьбы, много стоившие и мне, и моим родителям. Но я выжила.
— Ты тогда подошла близко-близко к Грани, где нет места живым, особенно таким крохам, и пробыла рядом с ней слишком долго. Но ты крепко держалась за жизнь и смогла выкарабкаться. Ты оказалась очень сильной девочкой. И после редко серьезно болела, ведь так? И в некоторые моменты тебя будто чудо берегло?
Я невольно закивала.
— Грань оставила на тебе свой след. Мне пришлось вмешаться, чтобы уберечь тебя от воспоминаний о ней.
— Но… Харолина?
— Ее мой подарок тоже оберегал, ведь мало того, что она была потомком Игнотуса, так еще и ее мама так молила сохранить ее жизнь, — вздохнула Смерть. — И в дальнейшем я не раз уводила малышку прочь от Грани, не давала ее переступить. Но избавить ее от снов не смогла. И в какой-то момент Харолина просто не пожелала оставаться в этом мире, ей было так плохо, что она хотела уйти за Грань, к родителям, ведь не раз слышала их голоса, когда оказывалась на краю.
— И вы позволили ей умереть?
— Уйти, — согласилась Смерть. — Перед тем, как я перевела ее на другую сторону, Харолина попросила меня сохранить жизнь тому, кто окажется безнадежен и кому не избежать мира мертвых. Она хотела сохранить хоть чью-то жизнь, если не свою. И я позволила ей уйти. Вот только того, кто неизбежно должен умереть, спасти трудно. И для тебя был лишь один шанс…