Марта (грустно). Нам казалось, есть какой-то выход... Может, вы могли бы помочь барону развестись с бывшей женой?
Пастор. Церковь противится разводам!
Мюнхгаузен. Вы же разрешаете разводиться королям?
Пастор. В виде исключения. В особых случаях... Когда это нужно, скажем, для продолжения рода...
Мюнхгаузен. Для продолжения рода нужно совсем другое!
Пастор (решительно). Разрешите мне откланяться!
Мюнхгаузен (взял Пастора под руку, заглянув в глаза). Послушайте, пастор, люди, которые посоветовали мне к вам обратиться, говорили о вас, как об умном и образованном священнике. Вы не можете не понимать, что из-за этих дурацких условностей страдают два хороших человека. Церковь должна благословлять любовь!
Пастор. Законную!
Мюнхгаузен. Всякая любовь законна, если это – любовь!
Пастор. Позвольте с этим не согласиться!
Марта (Пастору). Что ж вы нам посоветуете?
Пастор. Что я могу посоветовать, сударыня?.. Живите как живете, но по людским и церковным законам женой барона будет считаться та жена, которой нет!
Мюнхгаузен. Бред какой-то!.. Итак, вы, служитель церкви, предлагаете нам жить во лжи?!
Пастор (усмехнувшись). Странно, что вас это пугает... Мне казалось, ложь – ваша стихия!
Мюнхгаузен. Я всегда говорю только правду...
Пастор (в гневе). Перестаньте, барон!.. Хватит валять дурака! Вы погрязли во вранье, вы купаетесь в нем как в луже... Это – грех!.. Я читал на досуге вашу книжку... О боже! Что за чушь вы там насочиняли!
Mюнхгаузен. Я читал вашу – она не лучше.
Пастор. Какую?
Mюнхгаузен. Библию. Там тоже много сомнительных вещей... Сотворение Евы из ребра... Ноев ковчег...
Пастор. Эти чудеса сотворил бог!!!
Mюнхгаузен. А чем я хуже? Бог, как известно, создал человека по своему образу и подобию.
Пастор. Не всех!!!
Мюнхгаузен. Вижу. Создавая вас, он, очевидно, отвлекся от первоисточника.
Пастор (взбешенно). Вы... Вы!.. Чудовище! Проклинаю вас! И ничему не верю... Слышите?! Ничему!.. Все это (жест) – ложь! И ваши книги, и ваши утки, и эти рога, и головы – все обман! Ничего не было! Слышите?.. Все вранье!..
Мюнхгаузен внимательно смотрит на Пастора, потом молча берет с полки
молоток, начинает вбивать в стену гвоздь.
Марта. Не надо, Карл!
Mюнхгаузен. Нет, нет... Здесь я повешу его голову, иначе мне опять не поверят!..
Пастор. Всего доброго, сударыня! Благодарю за гостеприимство!
Пастор поспешно выбегает. Марта подходит к клавесину, опускает голову.
Мюнхгаузен становится рядом, начинает одним пальцем наигрывать какой-то
веселый мотив. Марта плачет.
Mюнхгаузен. А вот это – глупо! Дарить слезы каждому пастору слишком расточительно.
Март а. Это – четвертый, Карл...
Мюнхгаузен. Позовем пятого, шестого... двадцатого.
Марта. Двадцатый уже приедет на мои похороны. Нас никогда не обвенчают.
Mюнхгаузен. Неужели это для тебя так важно?!
Марта. Не для меня... Но есть люди, Карл. Они шепчутся за моей спиной, они тычут пальцем: “Вон пошла содержанка этого сумасшедшего барона!” Наш священник сказал, что больше не пустит меня в кирху.
Mюнхгаузен. Подлец! За это бог не пустит его в рай! Ему же хуже!
Марта. Прости меня, Карл, я знаю, ты не любишь чужих советов... Но может быть, ты что-то делаешь не так?! А? Может, этот разговор с пастором надо было вести как-то иначе?
Мюнхгаузен. Ну, не меняться же мне из-за каждого идиота?!
Марта. Не насовсем!.. На время! Притвориться! Стать таким, как все...
Мюнхгаузен. Как все?! Что ты говоришь?.. Как все... Не двигать время, не жить в прошлом и будущем, не летать на ядрах, не охотиться на мамонтов?.. Да никогда! Что я – ненормальный?
Марта. Но ради меня...
Mюнхгаузен. Именно ради тебя! Если я стану таким, как все, ты же меня разлюбишь!
Марта (неуверенно). Не знаю...
Мюнхгаузен. Знаешь! И хватит об этом... Ужин на столе.
Марта. Нет, милый, что-то не хочется. Я устала. Пойду прилягу.
Мюнхгаузен. Хорошо, дорогая. Поспи. Сейчас я сделаю ночь. (Подходит к часам, переставляет стрелки на двенадцать.) Так?