Б. — И что же, вы ему рассказываете, как вы живете?
А. — Нет. «Нормально», — говорю.
Б. — И все?
А. — И все.
Б. — И что же тут интересного?
А. — Откуда я знаю? Я же вам говорю, популярный я — вот и все. Вам неинтересно, мне неинтересно, а они неделю потом обсуждать будут, что в жизни я не так красив, как в кино, и рост у меня меньше, чем на сцене. Да и сами вы теперь обо мне рассказывать будете.
Б. — Вы думаете, что и там вы популярный? (Показывает на небо).
А. — Извините, на чем я остановился?
Б. — На том, что вы популярный.
А. — Нуда, потом телевидение, режиссеры, ассистенты, кордебалет, сами понимаете. Вечером — спектакль. Цветы, аплодисменты. Знаете, какая моя любимая роль?
Б. — Не знаю.
А. — Глухонемой. Из пьесы «Глухонемой в пустыне». Три часа молчания.
Б. — Но ведь главные герои в основном говорят.
А. — Конечно, вот и я говорю, общаюсь. После спектакля тоже общаюсь. Возбуждение, коньяк, поклонники, поклонницы или, того хуже, жена.
Б. — Счастливый, у вас и поклонницы, и жена.
А. — Да, везунок такой, что дальше некуда. В рубашке родился. Домой возвращаюсь, здесь бы и расслабиться. Куда там — полон дом гостей. А если нет гостей, жена говорит за всех гостей. Но в основном гости, шум, веселье, разговоры. Одному побыть невозможно.
Б. — Но ведь гости-то уходят.
А. — Но ведь жена-то остается.
Б. — А вы ложитесь спать и гасите свет.
А. — Вы что думаете, она в темноте не умеет говорить? Тут-то и начинается настоящее общение.
Б. — Тогда бросьте ее.
А. — Как бросьте?
Б. — Очень просто. Если она вам так ненавистна, бросьте ее, снимите квартиру. Живите там один, и никто вас не будет трогать.
А. — Дорогой вы мой, вы не знаете мою жену. Как это не будет трогать? Она тут же явится ко мне. Устроит скандал, будет плакать, смеяться, биться головой об стенку, соберет всех друзей и родственников.
Б. — А вы все равно не возвращайтесь.
А. — Как это не возвращайтесь? Я же ее люблю.
Б. — Ах, вот в чем дело. Тогда закройтесь в другой комнате и сидите там молча.
А. — Не получится. Она начнет кричать: «Не для того я выходила замуж, чтобы играть в молчанку». Будет кричать, что в ней гибнет индивидуальность.
Б. — Она покричит, покричит и успокоится.
А. — Ничего подобного. Она просто хлопнет дверью и уйдет.
Б. — И прекрасно. Вы наконец побудете в одиночестве.
А. — Да вы что! Она тут же вернется!
Б. — Да, положение тяжелое.
А. — Безвыходное.
Б. — А разве вы не бываете на гастролях, на съемках?
А. — Не говорите мне об этом. Это вообще кошмар! Это — цыганский табор во время землетрясения. Это — сумасшедший дом, а врач в этом доме — моя жена.
Б. — Приезжает на съемки?
А. — Она и не уезжает с них. Она ведь ко всему и ревнивая.
Б. — Может быть, еще по одной выкурим?
А. — Хорошо бы. Да ведь зажигалку-то мы выбросили.
Б. — Значит, не судьба.
А. — Выходит, не судьба.
Б. — Получается, что мы еще и исповедались друг перед другом.
А. — Облегчили душу.
Б. — Может быть, вместе? А? Вместе веселее.
А. — Нет, мне так надоели компании.
Б. — Ну, тогда я.
А. — Как хотите. Хотя я считаю, что зря вы это затеяли. У вас спокойная жизнь, без нервотрепки.
Б. — Но тоскливая.