— Ну что ты теперь скажешь? — спросил я.
— Ничего.
— Ребенок тебя ищет по всему теплоходу.
— Я снимала с верхней палубы Ниццу, которую больше никогда в жизни не увижу.
Я понимал, что она лжет. Но ничего сделать не мог. А она продолжала:
— Ты затравил свою жену. Она глаз поднять не смеет. Со мной то же самое хочешь сделать?
— Скажи, что я сделал плохого, чтобы ко мне так относиться? Я хотел, чтобы ты отдохнула, посмотрела мир. В чем я провинился?
У меня даже голос задрожал.
— Уйди отсюда, — сказала Лида сыну.
— Ну мама… — захныкал Игорек.
— Погуляй, сынок, я тебя очень прошу.
Игорь ушел. Лидушка подошла ко мне и обняла за шею. Я автоматически стал снимать с нее платье. Мы упали на постель, и забылись все ссоры и обиды.
— Верь мне, — сказала Лидушка.
А когда мы уже встали с постели, я сказал ей:
— А ты не обманывай меня.
Она сказала:
— Не буду.
А потом мы сидели в аэропорту Мальты. Сидели долго, и Рубен хотел купить самолет и поскорее улететь на нем куда-нибудь подальше.
Мы с Ниной сидели неподалеку от Лидушки. Я не выдержал, пошел и купил ей точно такие духи, которые пытался разбить. Подарил ей незаметно, а потом отвел ее сынишку в магазин и накупил карамели.
В аэропорту Шереметьево Лидушку снова встречал друг. Мы с ней издали помахали друг другу.
А через некоторое время мы встретились, ехали к Лидушке домой, и я стал проводить расследование:
— Знаешь, я не хотел тебе тогда на теплоходе говорить, но администратор выдала тебя. Я знаю, что у тебя был этот… из команды. Давай уж рассказывай, дело прошлое.
Она помолчала, не решаясь, а потом сказала:
— Да, не буду врать, была у меня там тайная симпатия. Второй помощник.
— И тогда, когда мы с Игорьком искали тебя, ты была у него?
— Да, я с ним прощалась.
Она помолчала, а потом продолжила:
— Мне тоскливо было. Я одна, а ты с женой.
— Но я же тебе честно сказал, что буду с женой. Ты могла не ехать.
— Я тебя ни в чем не обвиняю. Я не знала, что это будет так непросто. Один вечер одна, другой одна. А на третий вечер я даже расплакалась А он такой вежливый, сдержанный, спокойный и обходительный.
— В отличие от меня. В общем, он такой хороший, а я такой плохой.
— Я этого не говорила.
— Значит, когда мы с Игорьком тебя искали, ты там у него в каюте…
— Тогда ничего не было. Мы просто попрощались.
— А почему же ты потом со мной была?
— А как я могла отказать, ведь это ты!
— Непостижимо, — сказал я. — Никогда не пойму женщин. Ты что же, и дальше с ним будешь встречаться?
— Ну что ты! У него семья в Одессе. Я даже телефона его не знаю.
— Он твой знает.
— Нет, я не давала свой номер.
— Как же так, — недоумевал я, — сошлись, переспали и разошлись?
— Нет, все было не так плохо.
— Хоть подарок-то он тебе подарил на память? Ну, я не знаю, хоть цепочку какую-нибудь, брошку, черт его знает что.
— Нет. Ничего. А мне ничего и не надо было.
— Фантастика. Слушай, ты просто жертва корабельного донжуана.
— Нет, он совсем не такой, он не бабник. Сдержанный такой, спокойный.
— Это я уже слышал. Ты меня просто поражаешь: ни будущего, ни надежды на что-то более серьезное. И все же ты пошла на это.
— Дура я, что рассказала.
— Рассказала, так объясни.