— Страну жалко, народ. Сколько денег уходит на этих дармоедов.
И еще плакал он оттого, что видел, как далеки эти поэты от него, а значит, и от народа, потому что никогда в жизни Леонид Ильич не смог бы выучить эти стихи, а если и выучит, то произнести не сможет. Поэтому всех поэтов накормили, напоили, развезли по домам, а на следующий день в газетах напечатали отчет о встрече Леонида Ильича с творческой интеллигенцией, а тех, чьи стихи Леонид Ильич понял и чьи фамилии он запомнил, — а некоторых Леонид Ильич запомнил чисто визуально: «вон тот длинный с носом или короткий с усами», — через неделю наградили орденами «Знак Почета» и «Дружба народов».
А одному, который, напившись, ухитрился поцеловать руку Леониду Ильичу, даже дали звание Героя Соцтруда, но он оказался не поэтом, а работником охраны, поэтому ему пришлось потом учиться заочно в Литинституте, а затем идти на афганскую войну, чтобы звание отработать.
В общем, не подошли Леониду Ильичу современные стихи, и решено было провести конкурс на лучшее прочтение стихов Есенина, а для того, чтобы у всех были равные условия, постановили читать именно те шесть стихотворений, которые знал наизусть Леонид Ильич. И Леонид Ильич начал усиленно готовиться к конкурсу. К нему пришел педагог-репетитор, и Леонид Ильич стал разучивать скороговорки. Леонид Ильич с удовольствием медленно произносил: «Шла Маша по шоссе и сосала сушку», потом «От топота копыт пыль по полю летит». Но на фразе: «Сшит колпак не по-колпаковски, надо его переколпаковать» — что-то у Леонида Ильича в челюстях заклинило. И они с преподавателем сели выпивать.
После двухсот и хорошей закуски Леонид Ильич стал произносить скороговорки значительно лучше, а у преподавателя язык стал заплетаться. После семисот Леонид Ильич и репетитор абсолютно сравнялись в произношении, и Леонид Ильич сказал:
— Вот в таком состоянии и надо проводить конкурс.
А тут как раз должно было состояться совещание «в верхах». И надо же было, чтобы без ведома Леонида Ильича это совещание назначили именно на тот день, когда должен был состояться конкурс! Так все Министерство иностранных дел «стояло на ушах», десять иностранных дипломатов получили звание Героев Соцтруда. Одной женщине-дипломату дали медаль «Мать-героиня». Отменили революцию в одной африканской стране, две страны «третьего мира» под давлением отказались от социалистического выбора и вернулись в капитализм, была понижена цена на советскую нефть, но перенесли совещание «в верхах» на более поздний срок.
И вот, допустим, завтра должен был состояться конкурс, а сегодня на Политбюро Леонид Ильич решил устроить генеральную репетицию.
Он прямо на заседании Политбюро в разделе «разное» стал читать стихи.
Декламация Леонида Ильича членам очень понравилась. Представитель Азербайджана сказал, что он такое наслаждение испытывал только в молодости, да и то от женщины.
Представитель Узбекистана сказал, что чтение так прекрасно, что надо поставить на эти стихи балет: Леонид Ильич на сцене Большого театра с трибуны читает стихи, а балет танцует и собаку, и Качалова, и «Ты жива еще, моя старушка».
Всем остальным чтение тоже очень понравилось, а представитель Казахстана даже предложил, чтобы Леонид Ильич на каждом заседании ничего больше не говорил, а только читал стихи Есенина.
И только жена Леонида Ильича сказала ему вечером:
— Ты что. старый дурень, удумал? Ты представь себе совещание «в верхах». Объявляют: Рейган — президент США, Маргарет Тэтчер — премьер-министр Англии и Леонид Брежнев — лауреат конкурса чтецов-декламаторов.
Леонид Ильич страшно обиделся и сказал:
— Если бы ты только слышала, как я сегодня великолепно читал и как меня принимала публика, ты бы так не говорила.
Но. с другой стороны, обидевшись на жену, он не спал всю ночь, ворочался с боку на бок. а под утро, нацепив на грудь все ордена и медали, в одних кальсонах и кителе читал в ванной «Собаке Качалова», при этом клал своей овчарке руку на морду, а собака скулила и пыталась лизнуть Леонида Ильича в лицо.
— Ты меня понимаешь. — сказал Леонид Ильич собаке и нацепил ей на ошейник медаль «За взятие Будапешта».
Днем в Большом театре состоялось торжественное открытие конкурса чтецов.
В зале сидели лучшие чтецы страны и гости из-за рубежа. На сцене, в президиуме, сидело Политбюро в полном составе, на заднике висели портреты Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Ленина и Есенина.
Леонид Ильич прочел трехчасовой доклад «О перспективах развития речевого жанра в условиях построения развитого соцреализма». Потом всех участников конкурса пригласили на банкет. Поели, попили. И начался концерт. В начале концерта выходили чтецы и хвалили доклад Леонида Ильича, поражались его дикции, умению построить фразу, его литературному таланту, его способности оратора. Некоторые плакали и благодарили партию, правительство и лично Леонида Ильича за то, что он живет на этом свете, а не на том.
А затем вышел сам Леонид Ильич и стал читать стихи Есенина. После каждого стихотворения зал вставал и устраивал овацию. Кричали «бис» и «браво», слышны были здравицы и крики «ура».
На четвертом стихотворении, дойдя до слов «Пей со мной, паршивая сука», Леонид Ильич не выдержал и заплакал и под бурные, долго не смолкающие аплодисменты уехал домой.
Медаль лауреата и грамоту ему привезли на квартиру и торжественно надели на него ленту, где золотом было вышито: «Лауреат первой премии конкурса чтецов Леонид Ильич Брежнев».
Официально это звание не было обнародовано, и в печати об этом конкурсе не было ни слова. Написали опять, что была встреча с очередной интеллигенцией. Но через некоторое время кому из чтецов квартиру дали, кому звание, а кого в Израиль отпустили. А на собрании в филармонии, где обсуждалось это событие, один известный чтец спросил:
— Скажите, а тех, кто останется, как-нибудь отметят?
Но это к слову. Шло время. Леонид Ильич быстро отошел от конкурса и успокоился, решив стать членом Союза писателей; вступил он в этот союз по рекомендации министра госбезопасности и сделал блестящую писательскую карьеру. За один присест написал три эпохальные вещи и получил Ленинскую премию.
В этом смысле он обогнал всех генеральных секретарей, кроме К. У. Черненко, который тоже получил Ленинскую премию, но в области ракетостроения. Он был, видно, большим специалистом в этой области, как, впрочем, и в других областях страны. Правда, в отличие от Черненко Леонид Ильич был еще и маршалом. Но, думается, поживи Черненко подольше, он бы догнал Леонида Ильича и в военном деле.
ГЛАВА VII
КАКИЕ ЛЮДИ!
Аркадий Арканов
В 1966 состоялся первый фестиваль студенческих театров СССР. Председателем жюри был Аркадий Райкин. Кроме композиторов. артистов и комсомольских работников, в жюри были два писателя, Аркадий Арканов и Григорий Горин. Они уже прославились своими капустниками в ЦДРИ. Кроме того, именно в 66-м году вышла знаменитая, лучшая по тому времени книга «Четверо под одной обложкой» в соавторстве с Ф. Камовым и Э. Успенским. Книга эта была новым словом в юморе после долгих лет «положительной» сатиры.
Для меня два этих писателя, Арканов и Горин, были какими-то существами высшего порядка. И вот они сидели в жюри и судили спектакль нашего МАИ «Снежный ком».
В самодеятельности вовсю играли их миниатюры, и «Рояль в кустах», и многое другое.
По всем институтам исполняли «Ревматизм», правда, Арканова и Левенбука.
Этот «Ревматизм» они написали в подъезде на подоконнике, когда шли к кому-то на день рождения. Взяли брошюру «Профилактика ревматизма у детей» и заменили детей на бухгалтеров. Миниатюра дожила до 90-х годов.
В 1969 году я встретил Арканова в стекольной мастерской на Каляевской. Он нес какое-то стекло в сторону своего дома на Чехова, и я шел за ним только потому, что очень хотелось посмотреть на знаменитого писателя. Конечно, это была не та популярность, какая есть сейчас у людей, раскрученных телевидением. Однако мы, те, кто занимался тогда юмором, все Арканова знали. А книжку их «Четверо под одной обложкой» я знал чуть ли не наизусть.
На сцене я его увидел в МАИ. Был вечер юмора, где всех просто укатал Сичкин, который изображал целый концерт, но и Арканов там имел большой успех. Читал он очень хорошо. Не спеша, красивым голосом и все правильно интонируя.
Впоследствии, когда мы уже вместе ездили на гастроли, Хайт сказал:
— Аркан замечательно читает, попробовал бы ты эту фигню почитать со сцены, тут же бы провалился.
В 70-е годы я его встречал в «Литературке», но даже приблизиться стеснялся.
Он меня поддержал на первом моем концерте с «Клубом» в Зеленограде. «Старик» Арканов нас заметил. Дальше мы стали ездить в разные города и, естественно, постепенно сблизились.
Я человек смешливый, а Аркадий Михайлович очень здорово острил и рассказывал жуткое количество разных баек. Так, например, считалось, что Арканов невезучий, а Горин «везунок». Как только Горин поднимал на улице руку, тут же подъезжало такси, а Арканов мог ловить машину часами. И вот Арканов, находясь в Новосибирске, послал Горину в Москву телеграмму: «Выезжай Новосибирск не могу поймать такси».
Как-то, приехав в Одессу для написания эстрадной программы, они, еще никому не известные авторы. не имевшие ни одной книги, просто шутки ради подошли к киоску и спросили:
— У вас нет книги Арканова и Горина?
Продавец-одессит многозначительно посмотрел на них и сказал:
— О! Хватились!
Тогда в Одессе они с Гориным жили в гостинице «Красной».
Однажды как следует выпили. Арканов вышел на балкон и обратился к стоящим внизу одесситам: