– Ну, хорошо. Тогда я на тебя надеюсь.
*
Поутру, проснувшись у себя в гостинице, Ржевский испытал чувство, схожее с похмельем, хотя телесно никаких страданий не ощущал – было лишь противно на душе. И, увы, никакого рассола или другого целебного средства от такого похмелья не существовало. Даже водка помогла бы очень ненадолго – поручик, не впервые получая душевные раны, это знал. Оставалось лишь ждать – время лечит.
Вечером предстоял разговор с Тайницким, но всё, что Ржевский мог бы там услышать, было известно и так. Да, в солонке яд. Да, Софья – преступница. Хоть она и не убила мужа, но совершила покусительство на убийство… или как это называется у полиции? Покусание? Покушение? Да, кажется, покушение.
И кто сказал, что крутить романы с роковыми женщинами – приятное дело? Вовсе нет! Острые ощущения – это, конечно, хорошо. И потому можно даже драться на дуэли, если идёт соперничество из-за женщины. Тем слаще после этого обладание красоткой! Но становиться орудием в её коварных руках – нет, увольте.
Выпив чаю и накормив слугу, Ржевский отправился бродить по городу. Однако прогулка не принесла ожидаемого удовольствия. Поручик помнил, как несколько дней назад, направляясь на допрос в полицейскую часть, смотрел на рождественские гуляния и жалел, что не может присоединиться. И вот теперь он вышел погулять, но время было упущено. Праздники закончились, и каждый прохожий на улице торопился по своим делам, в том числе красавицы – и те, что в платках, и те, что в шляпках. Они, занятые повседневной суетой, не имели желания знакомиться.
Ржевский совсем заскучал, но вдруг, шагая по оживлённой улице, увидел над одной из витрин надпись: «Аптека».
Сразу вспомнились слова Софьи о поддельном рецепте на яд, и поручику подумалось, что если найти этот рецепт, то предстоящий разговор с Тайницким не окажется совсем уж бесполезным. Рецепт – улика. Если его найти и предъявить Тайницкому, то из этого что-нибудь да выйдет. Тайницкий что-нибудь посоветует, а не просто в очередной раз скажет: «Идите в полицию». Дело примет новый оборот!
Рассудив так, но ещё не имея никакого плана действий, Ржевский зашёл в аптеку. Колокольчик над дверью звякнул, оповещая о новом посетителе. Аптекарь (лысоватый человек в пенсне и белом халате), стоя за прилавком, поднял голову и с приветливой улыбкой произнёс:
– Добрый день, хер офицер. Чем могу?
– Как ты меня назвал? – поручик аж глаза выпучил.
– Прошу прощения, господин офицер. – Аптекарь смутился. – Столько лет в России, а всё никак не привыкну обходиться только русскими словами. Мне уже не раз давали понять, что слово «хер» вместо «господин» многих смущает.
Акцент явно выдавал в аптекаре немца.
– Так вы из Германии, хер аптекарь? – спросил Ржевский, этим обращением возвращая ему долг.
– Из Австрии. Так чем могу служить, хер… то есть господин офицер?
– Ммм… – сказал поручик, ведь он так и не успел придумать план. Однако, как и вчера при разговоре с Софьей, довольно быстро сориентировался: – А скажите мне, любезный, есть ли ещё в городе аптеки. Я не уверен, что пришёл в ту, которую надо.
– Моя аптека одна на весь город, – последовал ответ, – так что господин офицер никак не мог ошибиться {8}.
– Отлично! – воскликнул Ржевский, ведь это означало, что с поддельным рецептом на яд приходили именно сюда. И эта бумажка хранится именно здесь. А если не сама бумажка, то записи о ней.
Но как заставить аптекаря рассказать то, что нужно? Поручик решил начать издалека:
– Послушайте, любезный, а крыс в вашем городе много?
Теперь настала очередь аптекаря выпучить глаза:
– Не понял.
– Крысы. Такие большие серые, пищат…
– Я знаю, что такое крысы, – ответил аптекарь, – но не понимаю, почему вы завели о них разговор.
Поручик подумал, что раскрывать карты перед незнакомым человеком, пожалуй, не следует:
– Я в здешних местах недавно и хотел узнать поподробнее, как тут погода, природа. И какие звери водятся. Вот, например, крысы меня очень интересуют.
– Странные у вас интересы, хер… господин офицер.
– А что тут странного? Вот встречаются два воспитанных человека, заводят светский разговор о погоде, о здоровье. Разве это странно? Обычное же дело! А крысы к теме здоровья имеют самое прямое отношение, потому что разносят всякую заразу. Вот я и спрашиваю, много ли в городе крыс.
– Но откуда я могу знать? – удивился аптекарь.
Ржевский в свою очередь разыграл удивление:
– А отчего же не можете?
– Простите, не понимаю.
– Вы же ядами торгуете, которыми крыс травят. И должны вести учёт, много ли покупают отравы.
Аптекарь как-то подозрительно покосился на Ржевского, а Ржевский в свою очередь подозрительно покосился на своего визави и добавил:
– Мышьяка, например.
Аптекарь как будто начал о чём-то догадываться и спросил:
– А что? Были жалобы?
– На что?
– На нарушения в торговле. На ведение учёта.
– Были жалобы на качество товара, – сказал Ржевский. – Яд ваш не действует. Крысы не мрут.
– Господин офицер, – сказал аптекарь, – если вы из Медицинского департамента и приехали меня проверять, то мне скрывать нечего.
– Очень хорошо, – ответил Ржевский, мысленно ликуя, что его приняли за чиновника. Ведь теперь он мог под предлогом проверки заставить аптекаря найти тот самый рецепт. – Тогда давайте начнём ревизию. Пропустите меня.
Поручик подождал, когда ему откроют проход за прилавок, и устремился в дверь, которая, конечно же, вела во внутренние помещения аптеки. Он увидел комнату со стеклянными шкафами вдоль стен, а в шкафах – множество пузырьков и баночек.
– Где у вас хранятся рецепты? – деловито спросил Ржевский.
– Я всё покажу, – ответил аптекарь, идущий следом, – но я не понимаю, к чему эти ухищрения и заходы издалека. Вы могли бы просто предъявить бумагу с предписанием о проверке… И я вынужден вас просить: предъявите мне её.
Ржевский, уже начавший чувствовать себя в аптеке почти хозяином, замер на месте.
– Да я, знаете ли… Она не при мне.
– Как это?
– Я её в гостинице забыл, после принесу.