- Вислу четыре комбата у меня форсирорали: Карабанов, Боридько, Иванов, Усанов. Иванов - бе зноги, Усанова на Сандомире схоронили, а Карабанова - в Мезеритцком УРе. Всего полгода прошло, а из четырех один Боридько весь израненный остался. Не с кем ему больше украинские песни спивать, погиб Алеша...
- На то мы передовой отряд,- просто сказал Помазнев.
Тем закончилась беседа. От других людей пришлось узнать еще некоторые подробности боев в УРе.
- Жалко Карабанова, - говорил Деденко, механик-водитель Гусаковского, - да ведь и комбрига чуть-чуть в УРе не потеряли. Не заметили, как наехал наш танк на ячейку фаустника. Остановились, только хотели спрьгнуть, смотрим - из-под танка немец выглядывает, держит Фаустпатрон под мышкой. Думаю, - прощай, моя молодость, сейчас он нас шарахнет! Глядим - гримасу строит, пальцами грозит. Вроде что-то дернуло меня - сзади спрыгнул, тихонько подобрался, за "фауст" схватился, а он его и не держит. Психический! Только язык мне показывает. Неужели Гитлер уже сумасшедших мобилизует, товарищ генерал?
- Вряд ли. По их инструкциям, все психические больные подлежат уничтожению, как "расовый брак".
- Значит, этот уже под танком от страха свихнулся! Хорошо, шарики у фашиста оказались слабоваты, не выдержали нагрузки. А то лежать бы сейчас нам рядом с Карабановым. Тяжелый бой был в УРе!
В итоге двухдневного боя армия вышла на тылы Мезеритцкого укрепрайона и фактически свела на нет его значение. Гарнизон У Ра был деморализован бессмысленностью дальнейшей обороны.
Стрелковые соединения 8-й гвардейской армии В.И. Чуйкова завершили разгром "защитников неприступного вала". Остатки гарнизона были взяты в плен.
А мы торопились дальше: шли последние сутки, в течение которых, согласно приказу фронта, требовалось выйти за Одер.
По дорогам Суворова
До вечера мы успели побывать у Дремова, уточнить обстановку на его участке. Пора было подводить итоги дня, докладывать фронту об успехах и неудачах.
- Надо ехать,- предлагает Катуков.- Никитин, где по плану наша точка?
- В Швибусе, в южной части города. Туда полковник Мамаев с первым эшелоном узла связи еще с утра убыл.
- Швибус так Швибус. Поехали,- говорит Катуков.
Поехали. Метель - в пяти шагах ничего не видно, по полуметровому снегу колесному транспорту почти невозможно проехать, на каждом метре бронетранспортеры буксуют.
Стемнело. Километра за два до города наша группа сошла с медленно пробиравшихся машин. Двинулись пешком, с наслаждением вдыхая морозный воздух. Шли спокойно, в полной уверенности, что впереди уже четыре-пять часов находится первый эшелон узла связи и нас с минуты на минуту выйдет встречать полковник Мамаев.
Подошли к городу - никто не встречает.
- Никитин, может, не туда попали?
Осмотрелись - все правильно. Вот железнодорожная станция, недалеко шоссейная дорога, все как на карте. В городе слышен шум моторов, лязг гусениц. Ясно - наши хозяйничают. Направились туда, где должен быть штаб. Подходим к первому дому - ничего не видно.
- Ну-ка, разведайте, что тут есть!
Только солдаты охраны вошли в дом - началась стрельба. Вбежали в коридор и чуть не споткнулись о лежащее у порога тело немецкого офицера. Из комнаты уже выводили трех других немцев и несколько человек в штатском, но с подозрительной военной выправкой. Загнали их в комнату, поставили часового, а сами стали думать, как дальше быть.
- Время фронту докладывать, - сказал Катуков. Связались по радио с Шалиным. Михаил Алексеевич сообщил: "Сведения на 20:00 фронту доложены".
- Где Мамаев?
- Сам волнуюсь. Связи с ним нет.
В это время из разведки вернулся адъютант Балыков, доложил:
- Пробрался на три квартала, везде немецкие машины, Мамаева не обнаружил.
- Жаль Мамаева, - начал отпевать Михаил Ефимович. - Такой рассудительный был человек! Как же он с людьми и рацией к немцам угодил?
Мотоциклетчики не могли быстро подъехать из-за снега, поэтому мы срочно вызвали по радио тяжелый танко-самоходный полк полковника Д.Б. Кобрина и роту автоматчиков на "виллисах" от Дремова. Когда они подошли (через два часа!), почувствовали себя получше.
- Не перепутал он? Не уехал на север? - спросил я Никитина.
- Полковник не может север с югом перепутать,- отвечал Никитин. - Я его лично инструктировал.
- Все же надо поискать, послать людей, - беспокоился Катуков.
- Маршрут я ему давал через Бомст. Север исключается! - упорствовал Никитин и показал на карту. Действительно, все восемь дорог этого района вели только в Швибус: сбиться с пути просто невозможно.
Внезапно Катуков почувствовал голод.
- Корочки хлебца не найдется, браток? - обратился он к автоматчику.
- Даже с головкой чеснока, товарищ командующий, - лихо ответил тот: вкусы Михаила Ефимовича известны в штабе. Он пожевал немного, а потом усталость взяла свое: как был - в любимой бурке - прилег на диван.
- Кириллович, ты посиди с Никитиным, а я немножечко выключусь, - выговорил уже из последних сил.
Сижу и, чтобы разогнать дремоту, упорно стараюсь думать: "Как-то себя чувствуют гвардейцы, если нас, закаленных, и то сморило. Ведь они в худших условиях! Нам хоть выпадает попасть в теплое помещение, иногда какой-то лишний часок вырвать для сна, а как они, бедолаги? Днем и ночью в бою и на марше уже пятнадцать суток почти непрерывно! На остановках и фильтры надо промыть, и масло поменять, и агрегаты осмотреть. До изнеможения люди переутомились, а бои-то все продолжаются! Но находятся же командиры, которые никогда не информируют, что часть от усталости не может двигаться, чтоб разрешили отдохнуть. Днем докладывают - наступаем, ночью. Спросишь, где часть наступаем, кричат, наступаем! И иногда старший командир верит в это, будто сам не понимает, что непрерывного движения не бывает, что люди - не машины. Да и машина требует осмотра, а человека надо накормить, дать ему поспать, тогда он задачу выполнит. Все это отлично знают, а все равно иной раз обманывают дескать, мы без сна и отдыха гоним врага. Ну какой толк от вранья? Поведется неправдивая информация в мелочах, станет такой и в крупном лгать - только начни, дай волю, охотники приврать всегда найдутся".
И только дошел до этих грустных мыслей - распахнулась дверь, и Никитин закричал:
- Мамаев!
Высокий черноволосый Мамаев легко вошел в комнату и изящно приложил руку к шапке:
- Товарищ член Военного совета, как квартирка? Сплю я, что ли? Вроде не сплю.
- Это я лично подобрал, специально для вас!
Катуков приподнял голову. Мамаев все так же изящно повернулся к нему, подошел и почтительно склонился над лежащим Михаилом Ефимовичем.
- Товарищ командующий армией, гвардии генерал-полковник танковых войск! Эту квартирку подобрал специально для вас!
- Да он никак еще и доволен собой? Интонацию Катукова передать не берусь: тут Гоголь нужен.
- Наверное, и поужинали плотненько?
- Так точно, товарищ командующий, - твердо ответил Мамаев.
- Ах, вы поужинали, - сглотнул слюну Михаил Ефимович, - а другие еще и не обедали! А чем, кстати, объясняется ваше опоздание?
- Невозможно было проехать, товарищ командующий, немецкая авиация летает над дорогами.