Ирод. Где Саломея? Где царевна? Почему она не вернулась на пир, как я ей велел?.. А, вот она!
Иродиада. Не надо смотреть на нее. Ты постоянно на нее смотришь.
Ирод. У луны сегодня такой странный вид. Не правда ли, странный? Она похожа на помешанную — на помешанную, которая всюду ищет себе любовников. И она нагая. Она совершенно нагая. Облака стремятся прикрыть ее наготу, но она им не позволяет. Она выставляет себя на небосклоне нагой. Она бредет сквозь ряды облаков шатаясь, точно пьяная женщина… Я уверен, она ищет любовников. Ведь правда — она шатается, точно пьяная женщина? Она похожа на помешанную, ведь правда?
Иродиада. Нет, луна похожа на луну — ни на что больше. Давай лучше вернемся во дворец… Тебе здесь нечего делать.
Ирод. Я остаюсь здесь! Манасия, постели нам ковры. Пусть зажгут факелы, принесут столы из слоновой кости и столы из яшмы. Какой здесь чудесный воздух! Я выпью еще вина с моими гостями. Послам цезаря нужно оказать всевозможные почести.
Иродиада. Не из-за них ты здесь остаешься.
Ирод. Да, воздух здесь восхитительный. Идем, Иродиада, нас ждут гости… Ох… я поскользнулся в луже крови! Это дурной знак. Это очень дурной знак. Откуда здесь кровь?.. А этот труп… откуда здесь взялся труп и зачем он здесь? Не думаете же вы, что я, подобно царю египетскому, не мыслю себе пира, на котором гостям не будет показан хотя бы один труп?.. Чей это труп? Я не хочу его видеть.
Первый солдат. Это наш начальник, повелитель. Он тот юный сириец, которого ты всего три дня назад поставил начальником стражи.
Ирод. Я не давал приказания его убивать.
Второй солдат. Он сам себя убил, повелитель.
Ирод. Но почему? Я ведь назначил его начальником.
Второй солдат. Мы этого не знаем, повелитель. Но он сам себя убил.
Ирод. Мне это кажется непонятным. Я считал, что только римские философы убивают себя. Не правда ли, Тигеллин, философы в Риме убивают себя?
Тигеллин. Да, некоторые из них убивают себя, повелитель. Они называют себя стоиками[42]. Стоики эти — народ нецивилизованный. Я лично нахожу их людьми совершенно нелепыми.
Ирод. Я тоже. Нелепо убивать себя.
Тигеллин. В Риме все над ними смеются. Император даже написал на них сатиру. И теперь ее можно услышать на каждом углу.
Ирод. О, он написал сатиру на них! Да-а, цезарь удивительный человек. Он, кажется, все умеет… Странно, что молодой сириец покончил с собой. Мне жаль, что он покончил с собой. Очень жаль. Потому что на него было приятно смотреть. Он был очень хорош собой. У него были томные глаза. Помню, я однажды заметил, как томно он смотрит на Саломею. И я подумал тогда, что он слишком засматривается на нее.
Иродиада. Есть и другие, кто слишком засматривается на нее.
Ирод. Отец его был царем, но я изгнал его из царства, которым он правил. А царицу, его мать, ты сделала своей рабыней, Иродиада. Так что он был здесь как бы моим гостем. Потому я и сделал его начальником моей стражи. Мне жаль, что он умер… Эй, почему вы оставили здесь этот труп? Я не хочу на него смотреть — унесите его отсюда. (Тело уносят.) Здесь холодно. Дует ветер. Ведь правда, дует ветер?
Иродиада. Нет никакого ветра.
Ирод. А я тебе говорю — дует ветер… И я слышу в воздухе звуки, напоминающие хлопанье крыльев — гигантских крыльев. Ты разве не слышишь?
Иродиада. Я ничего не слышу.
Ирод. Теперь и я не слышу, но только что слышал. Я уверен, что это завывал ветер. Пронесся и улетел. Хотя нет, опять слышу. Ты разве не слышишь? Очень похоже на хлопанье крыльев.
Иродиада. А я тебе говорю — все вокруг тихо. Уж не болен ли ты? Давай возвратимся во дворец.
Ирод. Я-то не болен. А вот твоя дочь больна. У нее очень болезненный вид. Я никогда не видел ее такой бледной.
Иродиада. Я тебе не раз говорила — не смотри на нее.
Ирод. Налейте-ка мне вина. (Ему приносят вино.) Саломея, подойди и выпей со мной немного вина. У меня замечательное вино. Сам цезарь прислал его мне. Омочи в нем свои маленькие красные губы, и тогда я осушу весь кубок.
Саломея. Мне не хочется пить, тетрарх.
Ирод. Ты слышишь, как она отвечает мне, твоя распрекрасная дочь?
Иродиада. И правильно делает. Почему ты никогда не сводишь с нее глаз?
Ирод. Принесите мне спелых фруктов. (Ему приносят фрукты.) Саломея, подойди и поешь фруктов со мной. Мне так нравится видеть на фруктах следы твоих маленьких зубов. Откуси от этого плода хоть кусочек, и тогда я съем остальное.
Саломея. Мне не хочется есть, тетрарх.
Ирод (Иродиаде). Видишь, как ты воспитала свою распрекрасную дочь.
Иродиада. Моя дочь и я царского рода, а вот твой отец был погонщиком верблюдов! К тому же грабителем и разбойником!
Ирод. Ты лжешь!
Иродиада. Ты прекрасно знаешь, что это правда.
Ирод. Саломея, подойди и сядь рядом со мной. Я обещаю тебе отдать трон твоей матери.
Саломея. Я не устала, тетрарх.
Иродиада. Сам видишь, как она относится к тебе.
Ирод. Принесите мне… Чего мне еще хотелось? Забыл… Ах, да, вспомнил!
Голос Иоканаана. Внемлите! Час пробил! То, что я предвещал, свершилось — так сказал Господь Бог. Внемлите! День, о котором я говорил, наступил.
Иродиада. Вели ему замолчать. Я не хочу его слышать. Этот человек вечно изрыгает слова, оскорбляющие меня.
Ирод. Он ничего не сказал о тебе плохого. К тому же он великий пророк.
Иродиада. Я не верю в пророков. Разве кто-нибудь может сказать, что произойдет в будущем? Никто этого знать не может. Да и кроме того, он вечно оскорбляет меня… Но мне кажется, ты боишься его… Да, я точно знаю, что ты боишься его.
Ирод. Не боюсь я его. Я никого не боюсь.
Иродиада. А я тебе говорю — ты боишься его. А если не боишься, почему не выдашь его евреям, которые уже шесть месяцев так настойчиво просят тебя об этом?
Один из евреев. И вправду, повелитель, ты бы лучше передал его в наши руки.
Ирод. Довольно об этом. Я уже дал вам ответ. Я не передам его в ваши руки. Это святой человек. Это человек, который видел Бога.
Еврей. Такого просто не может быть. Никто не видел Бога с тех пор, как его видел пророк Илия. Он был последним, кто видел Господа. В наши дни Господь не являет себя. Он остается незримым. Потому-то на нашу землю и пришли великие беды.