Холодный ветерок принёс запах шашлыка. В прозрачном воздухе было видно другой берег реки.
Я сидела на раскладном стульчике и выводила на холсте золото-багряный пейзаж, завоёванный ранней осенью. На моей палитре смешивались краски. Кисть выводила изгиб реки, что вмещала в себе десятки оттенков и отражала хмурое небо.
Сочетание мрачно серых и ярко-золотых цветов было торжественно-унылым.
Я художница. Мой муж любит меня именно такой. Поэтому я активно поддерживаю образ внешне. Я ношу берет, короткие куртки и широкие брюки. От меня часто пахнет маслеными красками, растворителем и льняным маслом.
Даяр оторвался от своего зоопарка, что ржал недалеко от моего рабочего места. Подошёл ближе, накинув поверх куртки тёплый клетчатый плед.
– Давай-ка не сиди так долго, замёрзла уже. И ребёнка надо кормить, – он провёл рукой по моему круглому животу.
– Десять минут, – попросила я, не отвлекаясь на его жаркие поцелуи.
Таня Лопухина, перед тем как со своим мужем депутатушкой уехать в Москву сказала, что ей даже душно смотреть на наши отношения со стороны. Не каждая женщина подойдёт такому, как Даяр. У него нездоровое отношение к моей свободе. Её по сути, нет. Гиперопека иногда доходит до безумия. Я так и не работаю. Очень хотела свою ИЗО-студию, но не дал. У меня есть права, но за руль я сажусь только, когда Даяр рядом. Я никогда не остаюсь одна, потому что у папика паника начинается. При этом он всё также ревнив, и старается никуда без меня не ходить. Мы даже вместе ходим в ночные клубы, где обитают проститутки. Хотя таких встреч в нашей жизни всё меньше. Потому что весть о беременности, в очередной раз перевернула сознание Даяра Трёхглава, и он постарался свой бизнес перевесит в «факультатив» к основной семейной жизни.
Таня удивлялась, как я так могу. А вот так! Я балдею! Мне Даяр заменил весь мир. Его читать и читать, как открытую книгу долго и с интересом. Не только он на мне зациклился, я, кажется, тоже подсела на своего мужа. Без него плохо, с ним полный улёт и кайф.
– Ты стоять будешь над душой? – я сосредоточенно тонкой кисточкой выводила листочки на переднем плане.
– У тебя ещё семь минут, – зудел Даяр. – И так долго сидеть тебе тоже не полезно.
Даже не верится, что когда-то я по часам его таблетками кормила. Вот как повернулось, теперь он меня контролирует.
– Не тянет живот?
– Животное, угомонись, – недовольно отозвалась я. – Ты мне, реально мешаешь.
– Леся…
– Ладно, Ладно.
По имени он меня называл, когда я перегибала палку. Вытирая кисточку, я щурила один глаз, оценивая свою работу.
– В принципе, – протянула я. – Я допишу её дома. Цвета поймала.
Я не отрывая взгляд от полотна, поднялась со стульчика. Живот действительно тянуло, и я простонала.
– Что?!
– Отсидела. Всё в порядке!
– Я обдумал, вместе рожать пойдём, – он обнял меня, продолжая кутать в плед. – Никому не доверяю.
И так во всем.
Я подняла на него глаза. Он всё так же опасно-красив. В нём столько острых граней, что можно порезаться. И только я знаю, что прячется за этой маской злого животного. Самый любящий, самый нежный муж на свете. И он будет хорошим отцом. А чтобы мало не показалось, я ему семь детей рожу. Вот только с первым разберёмся.
Я поцеловала его в губы.
– Шашлыка хотим.
Он провёл рукой по моему лицу.
– Пошли, покормлю, птенец с птенцом.
Конец.