Все та же старая песня Мне было только девятнадцать, Когда сошел я на их берег, С глазами по блюдцу, Как тысячи до меня Я хотел достичь чего-то… Я улыбнулся человеку, Изучавшему мое лицо, Пока я сходил по трапу. Пришел я в их город, Где работал много лет, Построил тысячу домов, И выпил полмилльона кружек пива. Я жил под подозрением, Терпел их страх и ненависть, Для них ты лишь убийца, Они в нас видят только банду убийц… Нет мочи видеть, как они сгибаются, Когда какой-нибудь болван их унижает, Сыпет шуточками по радио… Видно так они заглушают Треск ломающихся устоев. Даже слепой прочтет «мене, текел, фарес», Но они просто не верят своим глазам… Кое-кто из них твердит, что я свой парень, Что им нравится, как я слагаю строчки, И они зовут меня на вечеринки, Как ученую мартышку на цепочке Я играю на своем аккордеоне… Но когда они как следует напьются, Это та же очень старая песня, О, только та же очень старая песня.
Как могут захватчики, зная свою посредственность, утверждать свои привилегии? Только одним путем: лишить колонизированный народ возможности гордиться собой, лишить коренных жителей звания человека, и определять их только через частицу «не» — животных, а не людей. Это нетрудно сделать, потому, что система лишает их всего.
…Один неожиданно объявившийся горячий «поклонник» моего творчества, выразивший мне в довольно длинном послании поддержку в отношении высказанного мною в одной из статей мнения о расизме российских иммигрантов в Ирландии, недавно так выразил своё неоколониaльное восхищение и преклонение перед нашим общим здесь «цивилизованным» соседом — «туманным Альбионом» (адресуя эти слова, впрочем, конечно, не ко мне!):
«…А в пику ирландцам лучше пить ирландское пиво с англичанами — кстати, весьма достойные люди, стоит заметить, и по-ирландски порой знают даже больше, чем иные местные… а по сравнению с «ирландскими русскими» их уважение к местной культуре и традициям просто выше всяких похвал!» .
Показывая тем самым не только то, как пренебрежительно-высокомерно он на самом деле относится к так горячо любимому им на словах ирландскому народу, но и живучесть широко распространенных среди россиян и других новоколонизируемых народов мифов о «высокой цивилизованности», о какой-то якобы существующей исключительной «культурности» британцев, — мифов, созданных и распространяeмых, как мы увидим из книги Лиз Кертис, вот уже много столетий, с самого зарождения британского колониaлизма, его апологетами для оправдания того бесстыдного грабежа, той невиданной жестокости в уничтожении целых народов, той эксплуатации целых континентов, которые осуществляло — и осуществляет и по сей день, тoлькo новыми, более утонченными методами, британское государство.
Те из нас, кто сам живет среди британцев, большинство из которых совершенно ничего не знает о том, что находится и происходит за пределами англоязычного мира, и даже «не переваривает» поп-музыки на «неанглийском» языке; те, кто ежедневно видит по британскому телевидению поток непрекращающихся примитивных телеигр, политизированной бесстыдной лжи из уст британских политиков (так блестяще разоблачаемой Джоном Сноу из «Channel 4»), постоянное прославление проигравших британских спортсменов- в то время, как зачастую даже забывается сообщить имя победителя в спортивных передачах; те из нас, кто слушает британское радио и имеет возможность — и желание! — сравнить действительность со сказанным, прекрасно видит, что это — миф.
Можно ли назвать какой-то особо «высококультурной» нацию, которая в течение недели каждый вечер в главном выпуске новостей болезненно «обсасывает» подробности скандальной жизни давно покойных и ныне здравствующих королевских особ и всерьез обсуждает, как можно «по размерам ладоней определить размер главного органа мужчины» (я не удержалась и выразила им свои сердечные соболезнования, раз уж у британских мужчин именно этот орган, — а не мозг! — является главным)? Которой для «внедрения» в мозг своего обывателя идеи о срочной необходимости нападения на Ирак требуется перемежать голых «красоток со страницы 3» в бульварной прессе с помещенными на следующей же странице бредовыми идеями «drang nach Osten» своего новоявленного «маленького Бонапарта»?
Есть среди нас и такие, кто предпочитает, — по разным причинам — не видеть того, что «интеллектуально-культурное превосходство» белой расы… простите, цивилизованных, достойных британцев! — это всего лишь миф. Перевод книги Лиз Кертис предназначен не для таких добровольно-слепых, как наш псевдопоклонник, страдающий от раздвоения личности, а для тех наших читателей, кто в глаза не видел ни Британию, ни британцев, зато хорошо наслышан — из распространяемой ими же самими через СМИ легенды — об их пресловутой «цивилизованности», «демократичности», «культурности», и тому подобное…
Предоставим им самим сделать для себя выводы о том, почему эта легенда так распространена, что ею оказываются зараженными даже многие образованные и неглупые люди на территории бывшего CCСР, и о том, кому и для чего выгодно поддерживать эту легенду в жизни… Помните норманскую теорию создания российского государства? Это — из той же серии. Авось придут умные и цивилизованные британцы и вразумят нас (индусов, ирландцев, зимбабвийцев, pуccкиx), что делать….
Оставим на совести нашего читателя сделанное им высказывание. Ему ведь ещё предстоит жить среди ирландцев…. Не среди британцев, как бы ему того ни хотелось (может, те когда-нибудь его и возьмут к себе, если хорошо постарается?)
Я долго думала по прочтении книги Лиз Кертис (её автор, британка, нашла в себе мужество посмотреться в зеркало и описать свой народ и истоки его высокомерного расизма без прикрас) о том, кого же так давно знакомого напоминает мне этот британский колониальный расизм. А потом поняла. Английский «народный характер» — знаменитый любимец детей, мишка Винни Пух! Помните его попытки надуть пчелок, притворившишь в охоте за медом «тучкой, а не медведем», которого так хорошо видно всем из-под воздушного шарика? А помните его знаменитое «Это, наверно, неправильные пчелы»- после того, как становится ясно, что они не отдадут ему без боя сделанный ими, их же собственный мед. И мед-то у них «неправильный»! Ну, чем. не «цивилизованный» англичанин-колонизатор XVII, XVIII, XIX, XX или XXI века, жадными руками тянущийся к чужому богатству, — например, иракской нефти?
Во всем у такого «достойного господина» всегда будут виноваты защищающие свой мед пчелы, — в том числе, и ирландские, и зимбабвийские. Об их укусах будет трубиться на весь мир, — но ни слова не услышите вы о том, как жадно карабкается вверх неуклюжий британский Винни Пух в надежде поживиться. Ведь, по его логике, «для чего на свете пчелы? Для того, чтобы делать мед. А для чего на свете мед? Для того, чтобы я его ел»…
Ирина Маленко
Те, кто смеются антиирландским шуточкам, вероятно, не подозревают, какая длинная у них борода. Антиирландские предрассудки глубоко укоренились в английской культуре. Одни за другими завоеватели пытались оправдать свою жестокость, унижая ирландцев, как они делали это с другими жертвами — коренными американцами, африканцами, индийцами, китайцами, женщинами, рабочим классом…
Английское имперское высокомерие поддерживается уже 8 столетий такими писателями, как Норман Джерард Валлийский, елизаветинский поэт Эдмунд Спенсер, философ 18 века Дэвид Юм, викторианцы Томас Карлайл и Чарльз Кингсли. Эту славную традицию продолжают политики, журналисты, карикатуристы, комики на ТВ. Они помогают прикрыть неприглядную правду о роли Англии в Ирландии и помешать решению проблемы.
«Это — тема, которая заставляет каждого истинного англичанина расслабиться, как ни напряжен он был, и улыбнуться, и начать беседу, как ни сжаты были его губы… Кто может удержаться от смеха при одной мысли об ирландской шуточке?»
Это фраза из книги англо-ирландской писательницы Мэри Эджворт и ее отца Ричарда Лоуэлла Эджворта, опубликованной в 1802 году. Эта книга — резкий и остроумный выпад против «ирландских шуточек».
Анти-ирландский расизм, порождающий анти-ирландские шуточки, очень старая тема в английской культуре. Это — одно из самых ранних проявлений всепроникающего предрассудка, согласно которому англичане, культурно и психологически определенные как белые, англосаксы, протестанты — «выше» любого другого человека.
Возобновление борьбы в Северной Ирландии в 1969 году привело к подъему антиирландских настроений в Англии. Политики и журналисты отказались признать ответственность Англии за «проблемы» и взамен изображали ее как незаинтересованного третейского судью (между североирландскими католиками и протестантами — пер.), а ирландцев — как безрассудных и от природы склонных к насилию. Карикатуристы подхватили эту тему, изображая ирландцев звероподобными недочеловеками, и анти-ирландские шутки представляли ирландцев «тупыми».
Эта тема рекламировалась телевизионными комиками, продавцами «ирландских» новинок вроде кружек с ручками внутри и бесчисленными сборниками «ирландских шуточек». Это расизм настолько всеобъемлющ, что одного слова «ирландский» достаточно, чтобы публика в телестудии закатилась хохотом, и в повседневных беседах этим словом обозначают нелогичное, неразумное поведение.
Такой образ ирландцев отнюдь не «безобиден» и глубоко влияет на английский образ мыслей. Результаты исследования 800 детей в ноттингемской школе, опубликованные в 1984 году, показывают, что из семи групп — англичан, немцев, индийцев, ирландцев, евреев, пакистанцев и вест-индийцев — ирландцы были наименее уважаемыми, опережая пакистанцев. Исследование разделило детей на четыре группы — белых, индийцев, пакистанцев и вест-индийцев. Ирландцев описывали как «склонных к насилию» и «тупых», и только меньшинство детей — все из них «белые», включая ирландцев, отозвались об ирландцах положительно, назвав их «жизнерадостными».
Широко распространенное представление об ирландцах как о тупицах, вызвало озабоченность, гнев и обиду в многомиллионной ирландской общине в Англии. Некоторые даже пытались скрыть свою национальность. Учитель рассказал исследователю, что «в школе считается, что все, связанное с Ирландией — отсталое и тупое, и дети стыдятся носить изображение трилистника (символ Ирландии — пер.)». Мальчик сказал: «некоторые ирландцы приезжают жить в Англию и некоторые стараются избавиться от микки, когда говорят, чтобы говорить без акцента. Само выражение «избавиться от микки» — «Микки», как «Падди» — старая кличка ирландцев (это — ирландский вариант имен Майкл и Патрик, популярных в Ирландии — пер.) — показывает, до какой степени укоренился взгляд на ирландца как на объект презрения.
Многие ирландцы, однако, понимают, что анти-ирландский расизм, сейчас, как и в прошлом, не имеет никакого отношения к их умственному уровню, но скорее — показатель степени английского невежества и самообмана — не только по отношению к Ирландии и ирландцам, но и английской истории и роли правительства Англии в современной Ирландии.
Сложившееся у англичан представление об ирландцах как о низшей расе восходит к двенадцатому веку — времени завоевания Ирландии норманнской феодальной знатью.
Как всякая доминантная этносоциальная общность — будь то нация, раса или даже сильный пол, превалирующий над слабым в некоторых культурах — норманнские завоеватели не только физически подчиняли себе своих жертв, не только эксплуатировали их, но и считали их существами неполноценными.
В двенадцатом веке ни англичане, ни ирландцы еще не представляли из себя «нации» в современном смысле этого слова.
В Англии и Уэльсе норманны воспринимались населением как франкоязычные аристократы, чья власть все еще распространялась и на лежащую по другую сторону Ла-Манша Нормандию. Они завоевали Англию столетием ранее (точнее, в 1066 году — прим. перев.), опустошив все северные области и связав свободных англосаксонских крестьян крепостным правом.
Папа Иннокентий III так описывает положение крепостных:
«Крепостной — это раб. Ему постоянно угрожают, изнуряют его corvees (что-то вроде барщины — прим. перев.), его бьют и лишают собственности.
О, нестерпимое бремя завоевателей!
Природа подарила людям свободу при рождении, которую теперь отняла судьба. Крепостной обречен на страдания, и никто не заступится за него; он обречен на горести, но никому не позволено сочувствовать ему. Он не принадлежит сам себе, и никто не может принадлежать ему!»
Норманны были довольно невысокого мнения о коренном населении Англии.
Джеральд Валлийский, священнослужитель и писатель, называет англичан «самым бесполезным народе на свете» и характеризует их положение следующим образом: «Англичане, находясь на своей собственной земле, стали рабами норманнов, и рабами жалкими.»
Во второй половине двенадцатого века норманнская знать, за которой вскоре последовал и король Англии Генрих II, отправилась расширять свои владения и укреплять свою власть в соседнее государство — Ирландию, к тому времени еще не организованное по законам феодального строя.
Страна была населена кельтскими племенами, не связанными между собой централизованной властью, и родственными бриттам, некогда вытесненным с территории Англии англосаксами.
Государственная система кельтов, по сравнению с норманнским феодализмом, предполагала относительное равноправие.
Несмотря на то, что кельтское общество было разделено на классы — воины, священники, законоведы и крестьяне различных сословий — /с.7/ земля была общей, короли избирались, а женщины имели относительно высокий статус.
Общество управлялось при помощи устоявшейся правовой системы, известной как «Брегонские законы», где предусматривалась ответственность родовых групп за действия их членов и уделялось большее внимание разрешению конфликтов, чем вынесению и исполнению приговоров.
В двенадцатом веке ирландское общество подверглось нападению со стороны сразу двух объединившихся союзников: норманнов и римско-католической церкви.
К этому времени Ирландия уже на протяжении многих веков была известна как центр христианства и культуры (грамотности). Ирландские медицинские и религиозные учебные заведения посещали студенты со всей Европы.
Англосаксы также приезжали в Ирландию за знаниями по богословию, и, по словам Беде Достопочтенного, местное население «с радостью принимало всех».
Альдфрит, в 685 году н. э. ставший королем Нортумбрии (одно из крупнейших англосаксонских королевств — прим. перев.) обучался в Лисгуле, расположенном на берегу реки Эрне.
Ирландские монахи занимались распространением христианства и грамотности и в Англии. Именно благодаря их участию Линдисфарне и Иона стали «северными Афинами», а поселения основывались и на таких отдаленных территориях как Исландия, Италия и Украина.
Ирландская церковь опиралась на множество независимых монастырей, чьи владения составляли небольшие земельные участки; ее слуги были известны свей духовностью, ученостью и любовью к странствиям в одиночестве.
Европейская церковь избрала иной путь развития. Феодализм набирал силу, и духовные наместники Рима старались от него не отставать. Церковь все более и более склонялась к делам мирским и была заинтересована в приобретении земель, богатств и власти.
Рим «завоевал» Англию после 664 года, когда, на собрании синода в Уайтби римско-католическая церковь одержала победу над кельтской.
Еще до норманнского завоевания Ирландии в местной церкви зародилось движение в поддержку римского (феодального) устройства. Свою позицию сторонники нововведений подкрепляли критикой исконно кельтских обычаев — возможность развода, а также брака с женой погибшего брата, что расценивалось Римом как кровосмешение.
Следовательно, ирландцы — неправоверные христиане.
Малахи Армагейский писал (по всей видимости, о себе же, только в третьем лице — прим. перев.): «Он обнаружил, что был послан не к людям, а к животным. Среди всего того варварства, что ему приходилось видеть, еще никогда не встречал он людей, чьи манеры были бы столь распутны, чье обращение было бы столь грубо, чье отношение к вере было бы столь нечестиво, чьи законы были бы столь жестоки, чья нелюбовь к порядку была бы столь велика и чья нечистоплотность была бы столь вызывающа.