регулятивные основоположения и от математических основоположений, которые
конститутивны, отличаются, правда, не достоверностью, a priori присущей и тем и другим, а характером очевидности, т. е. интуитивным в них (а следовательно, и демонстрацией).
Здесь в особенности следует напомнить замечание, относящееся ко всем синтетическим
основоположениям: эти аналогии имеют значение и силу только как принципы чисто
эмпирического, а не трансцендентального применения рассудка и, стало быть, могут быть
доказаны только как таковые. Следовательно, явления должны быть подведены не прямо
под категории, а только под их схемы. В самом деле, если бы предметы, к которым должны
относиться эти , основоположения, были вещами в себе, то было бы совершенно
невозможно a priori узнать о них что-нибудь синтетически. Но эти предметы суть не что
иное, как явления, и полное знание о них, к которому в конце концов должны вести все
априорные основоположения, есть только возможный опыт, следовательно, эти
основоположения могут иметь целью не что иное, как только условия единства
эмпирического знания в синтезе явлений; но этот синтез мыслим лишь в схеме чистого
рассудочного понятия, тогда как категория содержит в себе функцию единства этого
синтеза как синтеза вообще, не ограниченную никаким чувственным условием.
Следовательно, при помощи этих основоположений мы будем иметь право соединять
явления только по аналогии с логическим и всеобщим единством понятий, и потому в
самом основоположении мы, правда будем пользоваться категорией, но в осуществлении
его (в применении к явлениям) мы будем заменять категорию ее схемой как ключом к ее
применению или, вернее, рядом с категорией будем ставить, как ограничивающее ее
условие, схему под названием формулы основоположения.
А. Первая аналогия
Основоположение о постоянности субстанции
При всякой смене явлений субстанция постоянна, и количество ее в природе не
увеличивается и не уменьшается.
Доказательство
Все явления находятся во времени, и только в нем как в субстрате (как постоянной форме
внутреннего созерцания) могут быть представлены и одновременное существование, и
последовательность. Стало быть, время, в котором должна мыслиться всякая смена
явлений, само сохраняется и не меняется, так как оно есть то именно, в чем
последовательность или одновременное существование могут быть представлены только
как его определения. Но время само по себе не может быть воспринято. Следовательно, в
предметах восприятия, т. е. в явлениях, должен быть субстрат, который представляет время
вообще и в котором может быть воспринята всякая смена или одновременное
существование через отношение явлений к нему при схватывании. Но субстрат всего
реального, т. е. относящегося к существованию вещей, есть субстанция, в которой все, что
относится к существованию, можно мыслить только как определение. Следовательно, то
постоянное, лишь в отношении с которым можно определить все временные отношения
явлений, есть субстанция в явлении, т. е. реальное [содержание] явления, всегда
остающееся одним и тем же как субстрат всякой смены. Следовательно, так как субстанция
не может меняться в существовании, количество ее в природе не может ни увеличиваться, ни уменьшаться.
Многообразное [содержание] явления мы всегда схватываем последовательно во времени, стало быть, это схватывание всегда подвержено смене. Следовательно, посредством одного
лишь схватывания мы никогда не можем определить, есть ли данное многообразное как
предмет опыта нечто одновременно существующее или последовательное во времени, если
в основе его не лежит нечто такое, что существует всегда, т. е. нечто неизменное и
постоянное, и всякая смена и одновременное существование суть не что иное, как способы
(модусы времени) существования этого постоянного. Следовательно, временные
отношения возможны только в постоянном (так как одновременность и последовательность
суть единственные отношения во времени), иными словами, постоянное есть субстрат