Пояснение
Категории модальности имеют ту особенность, что как определение объекта они нисколько
не расширяют понятия, которому они служат предикатами, а выражают только отношение
к познавательной способности. Если понятие какого-нибудь предмета уже совершенно
полное, то я все же еще могу спросить об этом предмете: только ли возможный он или
действительный, и в последнем случае, не есть ли он также необходимый предмет? Тем
самым уже не мыслятся определения в самом объекте, а только ставится вопрос, как он
(вместе со всеми своими определениями) относится к рассудку и эмпирическому
применению его, к эмпирической способности суждения и к разуму (в его применении к
опыту).
Поэтому и основоположения о модальности содержат не что иное, как разъяснение понятий
возможности, действительности и необходимости в их эмпирическом применении и тем
самым также ограничение всех категорий чисто эмпирическим применением, не
допускающее и не разрешающее трансцендентального применения их. В самом деле, если
категории имеют не одно только логическое значение и не должны быть аналитическим
выражением форм мышления, а должны относиться к вещам и их возможности, действительности или необходимости, то они должны быть направлены на возможный
опыт и его синтетическое единство, в котором только и могут быть даны предметы
познания.
Постулат возможности вещей требует, следовательно, чтобы понятие их согласовалось с
формальными условиями опыта вообще. Но опыт вообще, т. е. объективная форма его, содержит в себе весь синтез, необходимый для познания объектов. Понятие, выражающее
собой синтез, оказывается пустым и не относится ни к какому предмету, если этот синтез
не принадлежит опыту-или как заимствованный из опыта, и тогда понятие называется
эмпирическим, или как такой, на котором как на априорном условии основывается опыт
вообще (форма его), и тогда понятие называется чистым, не переставая, однако, принадлежать опыту, так как его объект может встречаться только в опыте. В самом деле, откуда же взялся бы характер возможности предмета, мыслимого посредством априорного
синтетического понятия, если не из синтеза, составляющего форму эмпирического
познания объектов? Отсутствие противоречия в таком понятии есть, правда, необходимое
логическое условие, но оно далеко не достаточно для объективной реальности понятия, т.
е. для возможности предмета, мыслимого посредством понятия. Например, в понятии
фигуры, образуемой двумя прямыми линиями, нет противоречия, так как понятия о двух
прямых линиях и пересечении их не содержат в себе никакого отрицания фигуры; невозможность [такой фигуры] основывается не на понятии самом по себе, а на построении
его в пространстве, т. е. на условиях пространства и определения его, которые в свою
очередь имеют объективную реальность, т. е. относятся к возможным вещам, так как
содержат в себе a priori форму опыта вообще.
Мы хотим раскрыть теперь широкую пользу и значение этого постулата возможности.
Когда я представляю себе постоянную вещь так, что все изменяющееся в ней относится
только к ее состояниям, то из одного лишь такого понятия я никогда не могу узнать, возможна ли подобная вещь. Или, положим, я представляю себе нечто такое, что, когда оно
дано, за ним всегда и неизбежно следует нечто другое; это, конечно, может не заключать в
себе никаких противоречий, но на этом основании я не могу еще судить, встречается ли
такое свойство (как причинность) в какой-нибудь возможной вещи. Наконец, я могу
представлять себе различные вещи (субстанции), которые таковы, что состояние одной из
них влечет за собой следствие в состоянии другой и наоборот; однако из этих понятий, заключающих в себе лишь произвольный синтез, нельзя усмотреть, может ли каким-либо
вещам быть присуще подобное отношение. Следовательно, только на том основании, что
эти понятия выражают a priori отношения восприятии в каждом опыте, мы признаем их
объективную реальность, т. е. их трансцендентальную истинность, и притом, конечно, независимо от опыта, но вовсе не независимо от всякого отношения к форме опыта вообще
и к синтетическому единству, лишь в котором предметы могут быть познаны эмпирически.
Но если бы мы захотели создать из материала, доставляемого нам восприятием, совершенно
новые понятия о субстанциях, силах и взаимодействиях, не заимствуя из опыта даже
примера их связывания, то мы попали бы в мир фантазий, возможность которых ничем не
была бы засвидетельствована, так как, предаваясь фантазиям, мы не руководствовались