синтетического и якобы трансцендентального основоположения, как, например, все, что
есть, существует как субстанция или как присущее субстанции определение, все случайное
существует как действие чего-то другого, а именно причины и т. п. Спрашивается, откуда
рассудок может взять эти синтетические положения, если [содержащиеся в них] понятия
должны относиться не к возможному опыту, а к вещам самим по себе (Noumena)? Где здесь
то третье, что требуется всегда для синтетического положения, чтобы связать в нем друг с
другом понятия, логически (аналитически) совершенно чуждые друг другу? Доказать такое
положение, тем более обосновать возможность такого чистого утверждения можно не
иначе, как принимая во внимание эмпирическое применение рассудка, т. е. совершенно
отказываясь от чистых суждении, свободных от чувственности. Таким образом, понятие
чистых, лишь умом постигаемых предметов совершенно свободно от всяких принципов
своего применения, так как мы не можем изобрести себе способ, каким они должны были
бы быть даны, и проблематическая мысль, оставляющая все же для них место открытым, служит подобно пустому пространству лишь для ограничения эмпирических
основоположений, но не содержит в себе и не указывает никакого иного объекта знания вне
сферы эмпирических основоположений.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Об амфиболии рефлективных понятий, происходящей от смешения эмпирического
применения рассудка с трансцендентальным
Рефлексия (reflexio) не имеет дела с самими предметами, чтобы получать понятия прямо от
них; она есть такое состояние души, в котором мы прежде всего пытаемся найти
субъективные условия, при которых можем образовать понятия. Рефлексия есть осознание
отношения данных представлений к различным нашим источникам познания, и только
благодаря ей отношение их друг к другу может быть правильно определено. До всякого
дальнейшего обращения со своими представлениями мы должны решить вопрос: к какой
познавательной способности они все вместе принадлежат? кто связывает или сравнивает их
-рассудок или чувственность? Нередко мы принимаем суждения по привычке или
связываем их под влиянием своих склонностей; но так как этому не предшествует никакая
рефлексия или по крайней мере она не следует за ним с целью критики, то считается, что
такие суждения имеют свой источник в рассудке. Не все суждения нуждаются в
исследовании, т. е. в направлении внимания на основания [их] истинности: если они
непосредственно достоверны, как, например, [суждение] между двумя точками можно
провести только одну прямую линию, то нельзя привести никакого более очевидного
признака истинности их, чем тот, который они сами выражают. Но все суждения и даже все
сравнения нуждаются в рефлексии, т. е. в различении той познавательной способности, к
которой принадлежат данные понятия. Действие, которым я связываю сравнение
представлений вообще с познавательной способностью, производящей его, и которым я
распознаю, сравниваются ли представления друг с другом как принадлежащие к чистому
рассудку или к чувственному созерцанию, я называю трансцендентальной рефлексией.
Отношения, однако, в которых понятия могут находиться друг к другу при том или ином
состоянии души, суть отношения тождества и различия, согласия и противоречия, внутреннего и внешнего, наконец, определяемого и определения (материи и формы).
Правильное определение этого отношения зависит от того, в какой познавательной
способности они субъективно относятся друг к другу: в чувственности или в рассудке; ведь
различие между чувственностью и рассудком влечет за собой глубокие различия в том
способе, каким следует мыслить эти понятия.
Прежде чем составить объективное суждение, мы сравниваем [содержащиеся в нем]
понятия, чтобы установить тождество (многих представлений, подчиненных одному
понятию) для построения общих или различие для построения частных суждений или же
чтобы установить согласие или противоречие между ними, откуда возникают
утвердительные или отрицательные суждения и т. п. Ввиду этого следовало бы, по-