этому закону лишь тем, что содействуем высшему в мире добру в себе и в других.
Следовательно, этикотеология имеет только имманентное применение, а именно для
выполнения нашего назначения здесь, в мире: сообразовываться с системой всех целей, а
не фанатически или даже нечестиво при добродетельном образе жизни отказываться
руководствоваться разумом, создающим законы морали, дабы в своем поведении
непосредственно исходить из идеи высшей сущности, что привело бы к трансцендентному
применению [разума], которое, однако, так же как и применение чистой спекуляции, должно было бы извратить и подорвать конечные цели разума.
КАНОНА ЧИСТОГО РАЗУМА
Глава 23
О мнении, знании и вере
Признание чего-то истинным имеет место в нашем рассудке и может иметь объективные
основания, но требует также субъективных причин в душе того, кто высказывает суждение.
Если суждение значимо для каждого, кто только обладает разумом, то оно имеет
объективно достаточное основание, и тогда признание истинности его называется
убеждением. Если же оно имеет основание только в особом характере субъекта, то оно
называется уверенностью (Uberredung).
Уверенность есть лишь видимость, так как [в этом случае] основание суждения, находящееся только в субъекте, принимается за объективное основание. Поэтому такое
суждение имеет только индивидуальную значимость, и признание истинности его не может
быть предметом сообщения. Между тем истинность основывается на соответствии с
объектом, в отношении которого, следовательно, суждения всякого рассудка должны быть
согласны между собой (consentientia uni tertio consentiunt inter se). Следовательно, критерием того, имеет ли признание чего-то истинным характер убеждения или только
уверенности, внешне служит возможность сообщать его и считать, что его истинность
может быть признана всяким человеческим разумом; действительно, в таком случае
имеется по крайней мере предположение, что основание согласия всех суждений, несмотря
на различие субъектов, будет покоиться на общей основе, а именно на объекте, с которым
все они поэтому согласуются и тем самым доказывают истинность суждения.
Итак, с субъективной стороны уверенность, правда, нельзя отличить от убеждения, если
субъект рассматривает признание суждения истинным только как явление в своей душе; но
попытка установить, производят ли и на чужой разум значимые для нас основания
суждения такое же действие, как и на наш, служит средством, правда лишь субъективным, имеющим своей целью если не достигнуть убеждения, то хотя бы обнаружить лишь
индивидуальную значимость суждения, т. е. то в нем, что есть лишь уверенность.
Если мы, кроме того, можем выявить субъективные причины суждения, принимаемые нами
за объективные основания его, и, стало быть, объяснить утверждение, ошибочно принятое
за истинное, как событие в нашей душе, не нуждаясь для этого в характере объекта, то мы
раскрываем видимость и больше уже не обманываемся ею, хотя в некоторой степени она
все еще продолжает искушать нас, если субъективная причина видимости присуща нашей
природе.
Утверждать, т. е. высказывать как нечто необходимо значимое для каждого суждения, я
могу только то, что приводит к убеждению. Уверенность я могу сохранять для себя, если
она удовлетворяет меня, но я не могу и не должен пытаться рассматривать ее как значимое
и для других людей.
Признание истинности суждения, или субъективная значимость суждения, имеет
следующие три ступени в отношении убеждения (которое имеет также объективную
значимость): мнение, веру и знание. Мнение есть сознательное признание чего-то
истинным, недостаточное как с субъективной, так и с объективной стороны. Если
признание истинности суждения имеет достаточное основание с субъективной стороны и в
то же время считается объективно недостаточным, то оно называется верой. Наконец, и
субъективно и объективно достаточное признание истинности суждения есть знание.
Субъективная достаточность называется убеждением (для меня самого), а объективная