не что иное, как все предназначение человека, и философия, исследующая эту цель, называется моралью. Ввиду этого преимущества моральной философии перед всеми
остальными видами деятельности разума древние разумели под именем философа
одновременно и главным образом моралиста; даже и теперь внешний вид самообладания, достигаемого при помощи разума, дает повод по аналогии называть человека философом, хотя бы его знание было ограниченным.
Законодательство человеческого разума (философия) имеет два предмета -природу и
свободу и, следовательно, содержит в себе как естественный, так и нравственный закон
первоначально в двух различных системах, а затем в одной философской системе.
Философия природы имеет дело со всем, что есть, а нравственная -только с тем, что должно
быть.
Всякая философия есть или знание, основанное на чистом разуме, или знание разума, основанное на эмпирических принципах. Первая называется чистой, а вторая эмпирической
философией.
Философия чистого разума есть или пропедевтика (предварительное упражнение), исследующая способность разума в отношении всего чистого априорного знания, и
называется критикой, или же эта философия есть система чистого разума (наука), т. е. все
(истинное и мнимое) философское знание, основанное на чистом разуме в систематической
связи, и называется метафизикой; впрочем, этим термином можно называть также всю
чистую философию, включая и критику, чтобы охватить и исследование всего, что может
быть познано a priori, и изложение всего, что составляет систему чистых философских
знаний этого рода, отличаясь от всякого эмпирического, а также математического
применения разума.
Метафизика делится на метафизику спекулятивного и практического применения чистого
разума и бывает, следовательно, или метафизикой природы, или метафизикой нравов.
Первая содержит в себе все чистые принципы разума, построенные на одних лишь понятиях
(стало быть, без математики) теоретического знания всех вещей, а вторая-принципы, a priori определяющие и делающие необходимым все наше поведение. Моральность есть
единственная закономерность поступков, которая может быть выведена совершенно a priori из принципов. Поэтому метафизика нравов есть, собственно, чистая мораль, в основу
которой вовсе не положена антропология (эмпирические условия). Метафизикой в более
узком понимании называют обычно метафизику спекулятивного разума. Но поскольку
чистое учение о нравственности все же принадлежит к особому стволу человеческого, и
притом философского, знания, основанного на чистом разуме, то мы сохраним за ним это
название, хотя не будем касаться его здесь, так как теперь оно к нашей цели не относится.
Чрезвычайно важно обособлять друг от друга знания, различающиеся между собой по роду
и происхождению, и тщательно следить за тем, чтобы они не смешивались со знаниями, которые обычно связаны с ними в применении. То, что делает химик, разлагая вещества, то, что делает математик в своем чистом учении о величинах, в еще большей мере должен
делать философ, чтобы иметь возможность точно определить долю, ценность и влияние
особых видов знания в разнообразном применении рассудка. Поэтому человеческий разум, с тех пор как он начал мыслить или, вернее, размышлять, никогда не обходился без
метафизики, но в то же время не мог изобразить ее достаточно очищенной от всего
чужеродного. Идея такой науки столь же стара, как и спекулятивный человеческий разум; а какой разум не спекулирует, будь то по-ученому или по-простому? Однако приходится
признаться, что различение двух элементов наших знаний, из которых одни совершенно a priori находятся в нашей власти, а другие могут быть получены только a posteriori из опыта, даже у мыслителей по профессии осталось лишь весьма неясным и поэтому никогда не
могло привести к определению границ особых видов знания, стало быть, не могло привести
к осуществлению подлинной идеи науки, столь давно и столь глубоко занимающей
человеческий разум. Называя метафизику наукой о первых принципах человеческого
знания, имели при этом в виду не особый вид знания, а только степень его общности, не
давая возможности ясно отличить его от эмпирического, так как и среди эмпирических
принципов имеются кое-какие более общие принципы, которые поэтому стоят выше
других; в ряду такой субординации (в которой то, что познается совершенно a priori, мы не
отличаем от того, что познается только a posteriori), где же мы должны провести черту, отделяющую первую часть и высшие члены [ряда] от второй части и подчиненных членов?
Что сказали бы мы, если бы эпохи существования мира в летосчислении обозначались лишь
путем деления протекшего времени на первые столетия и столетия, следующие за ними?
Тогда пришлось бы задать вопрос: принадлежат ли пятое, десятое и т. д. столетия к числу
первых? Точно так же я спрашиваю: принадлежит ли понятие протяженного к метафизике?
Вы отвечаете: да! Ну, а понятие тела? Да! А понятие жидкого тела? Вы приходите в
замешательство, так как если это продолжить далее таким именно образом, то все окажется