созерцания (как чистого, так и эмпирического), а второй-существования этих предметов (в
отношении или друг к другу, или к рассудку).
Категории первого класса я бы назвал математическими. а категории второго -
динамическими. Первый класс категорий не имеет никаких коррелятов, их можно найти
только во втором. Но это различие должно иметь некоторое основание в природе рассудка.
Второе замечание: каждый класс содержит одинаковое число категорий, а именно три, и
это обстоятельство также побуждает к размышлениям, так как в других случаях всякое
априорное деление с помощью понятий должно быть дихотомическим. Сюда надо, однако, прибавить, что третья категория возникает всегда из соединения второй и первой категории
того же класса.
Так, целокупность (тотальность) есть не что иное, как множество, рассматриваемое как
единство, ограничение-реальность, связанная с отрицанием, общение-причинность
субстанций, определяющих друг друга, наконец, необходимость есть не что иное, как
существование, данное уже самой своей возможностью. Не следует, однако, думать, будто
третья категория есть только производное, а не основное понятие чистого рассудка. Это
соединение первой и второй категории, образующее третье понятие, требует особого акта
рассудка, не тождественного с актом рассудка в первой и второй категории. Так, понятие
числа (относящегося к категории целокупности) не всегда возможно там, где даны понятия
множества и единства (например, в представлении бесконечного); точно так же из того, что
я соединяю понятия причины и субстанции, еще не становится тотчас же понятным
влияние, т. е. то, каким образом одна субстанция может быть причиной чего-то в другой
субстанции. Отсюда ясно, что для этого требуется особый акт рассудка: точно так же
обстоит дело и в остальных случаях.
Третье замечание. Об одной из категорий, а именно о категории общения, принадлежащей
к третьему классу категорий, следует сказать, что согласие ее с соответствующей этому
классу формой разделительного суждения в таблице логических функций не так явно, как
в других категориях.
Чтобы убедиться в этом согласии, нужно заметить, что во всех разделительных суждениях
объем понятия (количество всего того, что ему подчинено) как целое представляется
разделенным на части (подчиненные понятия), и так как одна часть не может быть
подчинена другой, то они мыслятся как координированные, а не субординированные друг
другу, так что они определяют друг друга не односторонне, как в ряду, а взаимно, как в
агрегате (если один член деления дается, то все остальные исключаются, и наоборот).
Подобная же связь мыслится и в вещах, взятых как целое: одна вещь как действие не
подчинена другой как причине своего существования, поэтому они вместе и взаимно
координируются как причины, определяющие друг друга (например, в теле, части которого
взаимно притягиваются и отталкиваются), и это совсем иной вид связи, чем тот, который
встречается при простом отношении причины к действию (основания к следствию), когда
следствие в свою очередь не определяет основания и потому не образует с ним целого (как
творец мира с миром). Образ действия рассудка, когда он представляет себе объем
разделенного понятия, совершенно такой же, когда он мыслит вещь как делимую на части; подобно тому как в первом случае члены деления исключают друг друга и тем не менее
соединены в одном объеме, точно так же во втором случае рассудок представляет себе
части делимой вещи как обладающие существованием (как субстанции) независимо от всех
остальных частей и в то же время как связанные в одно целое.
12
В трансцендентальной философии древних есть еще один раздел, содержащий чистые
рассудочные понятия, которые, хотя они и не причисляются к категориям, тем не менее
должны быть, по их мнению, приложимы к предметам как априорные понятия; в таком
случае они должны были бы увеличить собой число категорий, что невозможно. Эти
понятия даны в известном положении схоластиков: quodlibet ens est unum, verum, bonum.