неопределенными восхвалениями умеренности; второй из них, полагая, что он обнаружил
столь всеобщее заблуждение нашей познавательной способности, считаемое основанным
на разуме знанием, целиком предался скептицизму. Мы попытаемся теперь показать, нельзя
ли благополучно провести человеческий разум между этими двумя подводными камнями, указать ему определенные границы и тем не менее сохранять для него открытым все
поприще его целесообразной деятельности.
Но раньше я хочу предпослать еще дефиницию категорий. Они-понятия о предмете
вообще, благодаря которым созерцание его рассматривается как определенное с точки
зрения одной из логических функций суждения. Так, функция категорического суждения
была отношением субъекта к предикату, например в суждении все тела делимы. Но в
отношении чисто логического применения рассудка осталось неопределенным, какому из
двух данных понятий нужно дать функцию субъекта и какому из них функцию предиката; ведь можно сказать также некое делимое есть тело. Но посредством категории субстанции, если подводить под нее понятие тела, определяется, что эмпирическое созерцание тела в
опыте всегда должно рассматриваться только как субъект, а не как один только предикат.
То же самое можно сказать и о всех остальных категориях.
ДЕДУКЦИИ ЧИСТЫХ РАССУДОЧНЫХ ПОНЯТИЙ
РАЗДЕЛ ВТОРОЙ
Трансцендентальная дедукция чистых рассудочных понятий
15. О возможности связи вообще
Многообразное [содержание] представлений может быть дано только в чувственном
созерцании, т. е. в созерцании, которое есть не что иное, как восприимчивость, и форма его
может a priori заключаться в нашей способности представления, будучи, однако, лишь
способом, которым подвергается воздействию субъект. Но связь (conjunctio) многообразного вообще никогда не может быть воспринята нами через чувства и, следовательно, не может также содержаться в чистой форме чувственного созерцания, ведь
она есть акт спонтанности способности представления, а так как эту способность в отличие
от чувственности надо называть рассудком, то всякая связь -сознаем ли мы ее или нет, будет
ли она связью многообразного в созерцании или в различных понятиях, и будет ли
созерцание чувственным или нечувственным -есть действие рассудка, которое мы
обозначаем общим названием синтеза, чтобы этим также отметить, что мы ничего не можем
представить себе связанным в объекте, чего прежде не связали сами; среди всех
представлений связь есть единственное, которое не дается объектом, а может быть создано
только самим субъектом, ибо оно есть акт его самодеятельности. Не трудно заметить, что
это действие должно быть первоначально единым, что оно должно иметь одинаковую
значимость для всякой связи и что разложение (анализ), которое, по-видимому, противоположно ей, всегда тем не менее предполагает ее; в самом деле, там, где рассудок
ничего раньше не связал, ему нечего и разлагать, так как только благодаря рассудку нечто
дается способности представления как связанное.
Но понятие связи заключает в себе кроме понятия многообразного и синтеза его еще
понятие единства многообразного. Связь есть представление о синтетическом единстве
многообразного *. Следовательно, представление об этом единстве не может возникнуть из
связи, скорее наоборот, оно делает возможным понятие связи прежде всего вследствие того, что присоединяется к представлению о многообразном. Это единство, a priori предшествующее всем понятиям связи, не есть упомянутая выше категория единства ( 10), так как все категории основываются на логических функциях в суждениях, а в них уже
мыслится связь, стало быть, единство данных понятий. Следовательно, категория уже
предполагает связь. Поэтому мы должны искать это единство (как качественное, 12) еще
выше, а именно в том, в чем содержится само основание единства различных понятий в
суждениях, стало быть, основание возможности рассудка даже в его логическом
применении.
16. О первоначально-синтетическом единстве апперцепции
Должно быть возможно, чтобы [суждение] я мыслю сопровождало все мои представления; в противном случае во мне представлялось бы нечто такое, что вовсе нельзя было бы
мыслить, иными словами, представление или было бы невозможно, или по крайней мере
для меня оно было бы ничем. Представление, которое может быть дано до всякого
мышления, называется созерцанием. Все многообразное в созерцании имеет, следовательно, необходимое отношение к [суждению] я мыслю в том самом субъекте, в
котором это многообразное находится. Но это представление есть акт спонтанности, т. е.
оно не может рассматриваться как принадлежащее чувственности. Я называю его чистой