К началу 1870-х годов совершенно ясно определились практические последствия крестьянской реформы, не уничтожившей зависимости крестьянских масс от помещиков и вместе с тем положившей начало все большему гнету со стороны нового эксплуататорского класса, буржуазии. Недовольство крестьян засильем помещиков, растущим налоговым гнетом, кулацкой кабалой было повсеместным и очевидным. Это недовольство пореформенного крестьянства своим положением находило глубокое выражение и во всем русском освободительном движении. В семидесятые годы господствующим революционным направлением явилось народничество. "Расцветом действенного народничества, — указывал В. И. Ленин, — было "хождение в народ" (в крестьянство) революционеров 70-х годов". [5]
Социальная сущность народничества, основными деятелями которого выступали разночинцы, заключается "в представительстве интересов и идей русского мелкого производителя".[6] Основные положения воззрений народников, по определению В. И. Ленина, заключаются в следующем: 1) "Признание капитализма в России упадком, регрессом". 2) "Признание самобытности русского экономического строя вообще и крестьянина с его общиной, артелью и т. п. в частности". 3) "Игнорирование связи "интеллигенции" и юридико-политических учреждений страны с материальными интересами определенных общественных классов".[7] Движение народников, столь ошибочное по своим исходным теоретическим положениям и по своей тактике ("хождение в народ", индивидуальный террор, призывы к укреплению общины и т. д.), уже с самого начала было чрезвычайно сложным и противоречивым явлением. Дальнейшая эволюция народничества заключалась в постепенном перерождении его как революционного течения в буржуазное реформаторство, в либерализм. Но в пору своего расцвета движение народников сыграло известную положительную роль в русском освободительном движении. В. И. Левин указывал, что "социал-демократы… вовсе не выкидывают за борт все народничество…, а выделяют из него и признают своими его революционные, его общедемократические элементы".[8] В числе предшественников русской социал-демократии В. И. Лениным названа и "блестящая плеяда революционеров 70-х годов".[9]
Наиболее типичными выразителями народнических представлений о русской действительности в литературе были такие писатели-народники, как Н. И. Наумов, П. В. Засодимский, Н. Н. Златовратский и др, В сложном отношении к народничеству как идейному течению находился Успенский.
Биография Успенского периода 1870-х годов, особенно второй их половины, бедна сведениями. Скудость материалов здесь в значительной мере обусловлена историческими обстоятельствами, понятным стремлением писателя скрыть от полицейских ищеек свои связи с революционными кругами.
В личной жизни Успенского в эту пору происходят значительные перемены. В 1870 году состоялась его свадьба с А. В. Бараевой, ставшей добрым спутником и помощником писателя до конца его жизни. Александра Васильевна не была в стороне от литературных и общественных интересов своего времени. В 1877 году она выступила с переводом книги французского писателя Леона Кладеля "Очерки и рассказы из жизни простого народа" (предисловие к книге написал И. С. Тургенев), занималась во время пребывания в деревне преподавательской деятельностью. Семейная жизнь в какой-то мере упорядочила быт писателя, яркое представление о котором дает одно из писем Успенского к будущей своей жене. "В комнате и на столе у меня все по-старому, — сообщает он в марте 1869 года, — щетки, окурки, "Современник" старый… На шкафу висит серое пальто, которым я подметаю пол". Бытовая неустроенность усугублялась и непрерывной нуждой, которая сопровождала писателя-разночинца всю его жизнь.
Творческая деятельность Успенского после создания "Разоренья" попрежнему характеризуется неослабным вниманием писателя к новым насущным вопросам современности, к общественному движению того времени. Вначале 1870-х годов Успенский совершает ряд поездок с целью изучения русской жизни. Писатель побывал в приволжских селениях и городах, у кустарей с. Павлова, где уже отчетливо сказывались новые процессы в народной жизни, связанные с развитием капитализма. Результатом поездки явились очерки "Путевые заметки", "Из путевых заметок по Оке". Успенский сближается с деятелями революционного народничества (1874 год был кульминационным годом "движения в народ"). Связи писателя с революционерами и характер их оказались в какой-то мере известными и царской полиции. В 1873 году за писателем учреждается негласный надзор, который был прекращен лишь в 1901 году. В карточке поднадзорного, заведенной в 1873 году департаментом полиции, говорилось: "Заподозрен в политической неблагонадежности ввиду стремления к сближению с крестьянами в Саратовской губ. Из наблюдения за Успенским в Петербурге обнаружена его дружба с государственными преступниками: Исаевым и Саблиным и связи вообще с лицами политически неблагонадежными". Хорошо известно, в каких дружественных отношениях находился Успенский с видными представителями революционного народничества: В. Н. Фигнер, Д. А. Клеменцом, Г. А. Лопатиным, С. М. Кравчинским и др.
Важными событиями в жизни Успенского этих лет были его поездки за границу в 1872 и в 1875–1876 годах. Первую поездку помог Успенскому осуществить Некрасов; о самой цели поездки писатель впоследствии сообщал: "Ехать за границу для меня было необходимо, просто чтобы учиться".
В письмах Успенского ярко запечатлено, как писатель-демократ смог сразу же разглядеть изнанку буржуазной "цивилизации", всю фальшь и лицемерие буржуазных "свобод", буржуазного парламентаризма. Гнев и глубокая скорбь звучат в словах писателя по поводу расправы французской буржуазии над коммунарами. "Здесь, на этом самом месте, — говорится в одном из писем, — версальцы в прошлом году 21-го мая расстреляли 450 коммунистов, вся площадь была залита кровью, — и теперь даже кровь так въелась в камни, что, как ни очищали ее, пегие пятна видны. Я на этой площадке простоял час, словно помешанный или в столбняке, — ноги мои словно прилипли к тому месту, где умерло столько народа". Не менее тяжелое впечатление произвела на писателя и судебная расправа над коммунарами. В том же письме сообщается: "Мы пошли в Военный суд, в котором судят коммунистов… Через 2 минуты подсудимому объявляют решение, по которому он на 20 лет ссылается в Новую Каледонию. В 1 час таким образом при нас захерили на смерть 3-х человек. Возмутительнее я ничего не видел. Вот злодеи! Это злодеи!"
Тяжелые переживания вызывают и другие картины, виденные писателем в буржуазной Европе: беспросветный труд бельгийских рабочих, бедность французской деревни, контрасты роскоши и нищеты Лондона.
Заграничные впечатления Успенского отражены в ряде его очерков и рассказов, созданных и в 1870-е и в позднейшие годы: "Больная совесть", "Из памятной книжки", "Заграничный дневник провинциала", "Выпрямила" и др. Показав в этих произведениях бедственное положение трудящихся масс при господстве буржуазии, Успенский убедительно вскрыл фальшь либеральных россказней о "защите" интересов народа, о парламентских "свободах". О либерале Гамбетте, отказавшемся голосовать за амнистию коммунарам, Успенский в очерке "Заграничный дневник провинциала" писал: "А г. Гамбетта, который отказывается от подачи голоса об амнистии, — это ни старое, ни новое, а просто скверное явление". О республиканской буржуазной партии он говорил, что "она ровно ничего не делает, а продолжает… систематически отлынивать от разрешения самых насущных вопросов".
Глубокого общественно-исторического смысла полно и обличение Успенским милитаризма, особенно прусской военщины, с ее завоевательскими замыслами, причинившими столько бедствий человечеству. В очерке "Больная совесть" писатель яркими сатирическими чертами зарисовал облик прусских вояк, кичившихся тогда победой над Францией.
Важным эпизодом пребывания Успенского за границей является также его поездка в 1876 году в Сербию в связи с развернувшимися там военными событиями. Борьба братских народов за свое национальное освобождение неизменно пользовалась сочувствием русского народа. Это сочувствие нашло отражение и в добровольческом движении 1876 года, когда многие русские пришли на помощь сербам и черногорцам в их борьбе против турецкого владычества.
Но в этом движении участвовали и представители господствующих классов царской России, которым были глубоко чужды освободительные устремления славянских народов, в своем поведении они руководствовались глубоко корыстными, эгоистическими побуждениями. В очерках Успенского "Письма из Сербии", "Не воскрес" и др. проявилось трезвое понимание писателем балканских событий, его горячее сочувствие борющимся славянским народам и возмущение своекорыстной политикой господствующих классов в этой войне. Интерес и сочувствие передового русского писателя-демократа славянским народам сохранились до конца его жизни. Так, в 1887 г. они нашли выражение в поездке в Болгарию, запечатленной в ряде ярких очерков о национальной борьбе болгарского народа.
К периоду пребывания за границей относится тесное сближение Успенского с кругами революционной народнической эмиграции. Результатом поездки в Лондон и встречи с видным теоретиком народничества Лавровым явилось помещение в народническом журнале "Вперед" рассказа "Шила в мешке не утаишь". Встречи с деятелями народнического движения, без сомнения, способствовали еще большему обострению внимания Успенского к русской жизни, особенно к жизни крестьянства, на которое так много надежд возлагали народники. Отражением их споров о русской деревне явился очерк Успенского "Из обыденных разговоров" (1877).
Но из общения писателя с деятелями народнического движения ни в коей мере не следует заключать о его согласии с их представлениями о русской действительности. Уже тогда Успенскому была очевидна недостаточность этих воззрений, их книжный, отвлеченный характер. В очерке "Хочешь — не хочешь" (1876) Успенский заявлял: "Я стал думать о задачах действительности не по книгам, а по самой действительности".
Главнейшие очерки и рассказы Успенского этого периода, вплоть до 1876 года, были объединены впоследствии писателем в цикле "Новые времена, новые заботы". Новые времена — это пореформенная эпоха русской жизни, новые явления в жизни всех слоев русского общества, разорение крестьянства, рост денежных отношений и в городе и в деревне. Особенно отчетливое понимание наступивших социально-экономических перемен выражено в таких очерках, как "Книжка Чеков", "Оживленная местность", "Злые новости". Разорение деревни, неограниченная власть обладателя "книжки чеков" над разоренными распоясовцами, превращение сельского пролетария в "человека-полтину" — вот явления, которые рисовал правдивый художник. Эти очерки убедительно показывали, насколько глубже и вернее народников уже тогда видел и понимал факты действительности Успенский.
Глубокой грусти полны заключительные строки очерка "Книжка чеков": "Никаких золотых нарядов, которые сулила своему сыну размечтавшаяся крестьянка, фабричная женщина сулить не может; она знает, что цена ее мальчонке долгое время будет гривенник, потом двугривенный, и так до рубля, а уж дальше ничего, ничего не будет!" Но Успенский увидел в толще народной жизни и таких героев, которые не примиряются со своим угнетенном. положением, имеют свои положительные идеалы. В повести "Очень маленький человек" (1874), не законченной из-за вмешательства цензуры, Успенский изображает шестнадцатилетнего мальчика Федю, который уже много испытал и много передумал, работая на фабрике.
Новые явления в русской жизни ставили новые сложные задачи перед русской интеллигенцией. Успенскому ненавистны те интеллигенты, которые пошли в услужение к обладателям денежного мешка. В очерке "Неплательщики", отразившем эпизод службы Успенского в конце 1875 года в железнодорожном управлении, ярко обрисована подобного рода "интеллигенция".
Наряду с осуждением этих откровенных приспешников буржуазии писатель выступает и против представителей российского либерализма, прикрывающих свою преданность существующему порядку фальшивыми фразами о народолюбии. В очерке "Злые новости" мы находим яркое, щедринской силы определение буржуазного либерализма: "Язык болтал либеральные фразы, а руки тянулись грабить".
Но если писатель не колебался в осуждении лакейской сущности буржуазно-либеральных интеллигентов, то в определении конкретных задач передовой разночинной интеллигенции Успенский испытывал глубокие затруднения. Он не сомневался в том, что надо служить народу, стремиться к облегчению участи многомиллионного крестьянства, но писателю не были ясны пути этого служения. Неудачи различного рода народнических попыток работы в деревне хорошо были известны Успенскому. Идейным исканиям, сомнениям, глубокой неудовлетворенности многих представителей передовой интеллигенции своей ролью посвящены очерки "Хочешь — не хочешь", "На старом пепелище", "Неизлечимый", "Три письма", "Больная совесть" м др. Тема идейных исканий трудовой интеллигенции, ее отношения к народу не переставала волновать Успенского до конца жизни.
В 1870-е годы Успенский создает не только художественные произведения, в которых стремится осветить новые явления русской жизни, но и выступает с литературными декларациями, статьями по вопросам литературы. Верный принципам революционно-демократической критики и эстетики, Успенский в очерке "Хочешь — не хочешь" заявляет: "Большого художника с большим сердцем ожидает полчище народу, заболевшего новою, светлою мыслью, народа немощного, изувеченного и двигающегося волей-неволей по новой дороге и несомненно к свету". Успенский выступает со статьями о таких деятелях демократической литературы, как Н. А. Демерт и Ф. М. Решетников, а в 1878 году, в связи со смертью Некрасова, и со статьей о великом поэте. "Большим художником, с большим сердцем", полным любви к трудовому народу, был, конечно, и сам Успенский.
Творчество Успенского периода 1870-х годов, ознаменованное сложными идейными исканиями, постановкой новых тем и вопросов, появлением новых образов, было во многом новаторским и в художественном отношении. Именно в эта годы в творчестве Успенского оформляется сочетание художественного, образного показа действительности с публицистическими страницами размышлений, доказательств, сопоставлений. В этот период писатель осознает узость для себя традиционных жанровых форм: рассказа, повести, романа. Сообщая о своих творческих намерениях в связи с организацией журнала "Библиотека дешевая и общедоступная", в котором Успенский должен был занять руководящую роль, он в 1875 году писал: "Я решил все, что думано и что есть у меня в башке теперь, привести в некоторый порядок и печатать так, как думается, в самой разнообразной форме, не прибегая к крайне стеснительным в настоящее время формам повести, очерка. Тут будет и очерк, и оценка, и размышление, — приведенные, как я сказал, в некоторый порядок, т. е. расположенные так, чтобы читатель знал, почему этот очерк следует за этой сценой". В одном из произведений он говорил о записной книжке, которая "всегда готова представить сценку, заметку или случайно встреченный факт".
Вторжение публицистического элемента в творчество Успенского не означало снижения изобразительной силы его произведений, как пыталась утверждать реакционная и либеральная критика. Рост художественного мастерства Успенского доказывает, в частности, и тот факт, что, издавая отдельным сборником свои прежние произведения ("Глушь. Провинциальные и столичные очерки". Спб. 1875), писатель подвергает их тщательной правке, добиваясь большей выразительности созданных образов, большей ясности и четкости языковых характеристик.
Важнейшим результатом идейных и художественных исканий Успенского в 1870-е годы является все более широкое обращение его к изучению крестьянской жизни. Крестьянская тема уже в конце 1870-х годов становится центральной темой его творчества.
В. И. Ленин. Сочинения, т. 18, стр. 490.
Там же, т. 1, стр. 384.
В. И. Ленин. Сочинения, т. 2, стр. 481.
Там же, т. 6, стр. 119.
Там же, т. 5, стр. 342.