С утра весь дворец сошёл с ума.
Свадьба такой денёк, когда всё становится с ног на голову. А у невесты настроение прыгает заблудившимся зайчиком.
Латифа и плакала и смеялась. Ей казалось, что платье недостаточно красиво, через минуту, что оно слишком блестит, а через пять девушка была уверена, оно недостаточно роскошно.
Невеста сидела перед зеркалом, ей хотелось есть, спать и ещё сама не зная чего.
За дверями раздались шаги. Твёрдые, решительные они направлялись к будуару принцессы.
Делия выскочила. В коридоре перед ней выросли все вместе: дворецкий, Гурий, Луций. У каждого было своё задание, но не тут то было.
— Никто, ни один мужчина не войдёт в покои моей госпожи.
— Распоряжением короля Вильгельма требую впустить меня! — Гурий не привык слышать запреты.
— Ага, сейчас. Только через мой труп.
Делия задрала подбородок, выкатив необъятный бюст в доказательство своей решимости.
— А что случилось?
Первым пришёл в себя дворецкий.
— Это плохая примета. Мужчины не должны видеть невесту в свадебном платье. Так что даже не думайте прорваться.
Делия поставила руки в боки, закрывая собой дверь.
— Может быть среди вас есть тот, кто признает, что он не мужчина? — вопрос Делии поверг всех в шок.
Наступила минута замешательства у грозных визитёров. Первым капитулировал, исчез дворецкий. Остальные озадаченно смотрели друг на друга.
Делия ушла, хлопнув перед их носами дверью.
Да уж, точно. Свадьба — сумасшедший день.
Латифа последний раз оглядела себя в зеркало. Вертелась перед ним. Ей нравилось, как юбки не успевали за ней, как вздымались облаком, а потом верными псами лизали ноги, смиренно укладываясь на белоснежные туфельки.
Делия опустила на лицо своей госпожи тонкую вуаль фаты.
Невеста в сопровождении фрейлины двинулась к центральному залу дворца. Надо ли говорить, что вся стража стояла спиной к шествующим, упираясь лицами в стену.
(Делия, если бралась за дело, ни один несчастный не мог избежать её принципиальности, где бы он не находился).
Горны возвестили о прибытии невесты короля.
Двери распахнулись. Тишина опустилась плотным покрывалом на присутствующих. Никто не смел дышать. Латифа сквозь дымку фаты не видела ничего, кроме него.
Рослая фигура в серебристом наряде скалой возвышалась на тронном возвышении. Латифа шла к мужчине, протянувшему к ней руку.
Поравнявшись с Вильгельмом, она опустила голову не в силах совладать с чувствами.
К ним подошёл мужчина в удивительно красивом наряде. Его алый плащ был расшит вычурным орнаментом, на голову надета плоская шапочка. В руках мужчина держал монускрипт.
Встав между женихом и невестой он читал непонятные слова, иногда поднимал руку и тогда весь зал, все гости как один повторяли за ним сказанное.
Вильгельм держал ладони Латифы в своих, не отрываясь смотрел ей в глаза. Девушка жалела только об одном: мама не видела, как она счастлива!
Вильгельм поднял прозрачную вуаль фаты с лица Латифы. Нежно коснулся губами её лица. Приятная оторопь пронзила девушку. Мужчина в красном наряде протянул поднос. На бархатной подушке лежали кольца.
Латифа надела кольцо на палец Вильгельма. Подняла на него глаза. Её захватил порыв счастья, она просто растворилась во вспыхнувшем хороводе впечатлений. Не помнила, как Вильгельм надел кольцо ей на безымянный пальчик.
Как взорвался зал аплодисментами, как небо дрогнуло от салюта и звука фанфар, возвестивших о радостном событии.
Первой поздравить молодую семью подошла драконесса-мать.
Она сняла корону со своей головы на глазах присутствующих, надела её на голову Латифы.
— Благодарю.
Дрожащими губами сумела вымолвить Латифа, потерявшись от такой чести.
— Ты главный бриллиант в короне моего королевства. Блистай, дорогая.
Мужчины, все до единого опустились на колено, дамы пали ниц в глубоком реверансе приветствуя свою молодую королеву.
Потянулась вереница царских персон, прибывших из соседних государств с поздравлениями. Для подарков выделили отдельный этаж.
Довольно скоро всех пригласили за праздничный стол. Гости с удовольствием рассаживались, расслабленно общались. Каждая следующая минута обрастала сплетнями, впечатлениями, то есть всем тем, что обычно происходит на всех грандиозных праздниках.
Король и королева заняли свои места в трапезной зала.
Вильгельм смотрел на счастливую женщину, сам не мог скрыть улыбки, то и дело озаряющей его лицо.
— Что это Делия устроила сегодня утром, перепугав моих бойцов?
— Моя Делия умница.
— Да, будь она мужчиной, зачисли бы её гвардейцем к себе.
Латифа улыбалась, глядя в лицо мужу. Да, да, теперь он её муж.
Пару новобрачных то и дело отвлекали, гости произносили заздравные речи, приходилось принимать поздравления, а Латифе так надо было сказать свою новость Вильгельму. Ей прям нетерпелось.
Дракон как будто почувствовал это, внимательно посмотрел на Латифу: — Что то случилось?
— Скажи, Вильгельм, мы тут долго ещё будем находиться. Мне надо тебе кое что сказать, но тут много народу.
— Ты хочешь, чтоб я разогнал гостей?
— Здрасьте, нет конечно!
Латифа рассмеялась так задорно, так весело, что и сам Вильгельм не удержался, растянулся в улыбке.
Гости с радостью смотрели на счастливую пару. На их веку это был первый праздник, когда и гости и хозяева были весёлыми и радостными. Обычно все королевские праздники проходили тихо, вяло, чинно, напряжённо.
— Вильгельм, я должна доверить тебе тайну.
Вильгельм тревожно смотрел на жену. От неё ждать можно чего угодно.
— Говори.
— Меня зовут не Латифа. Это имя придумали мы с Кассио. Он так велел. Меня зовут Виктория.
Девушка и сама не понимала, почему вдруг сказала об этом. Она вообще собиралась говорить о другом.
— Очень красивое имя. Виктория.
Вильгельм повторил его несколько раз, задумался, потом сказал: — Ты можешь называться как хочешь. Оставь себе имя, которое тебе нравится.
— Пусть уже будет Латифа, все привыкли к нему, —
Латифа понизила голос: — я о другой тайне хотела сказать тебе, Вильгельм.
— Ещё тайна? Не пугай меня женщина!
— Я беременна, Вильгельм.
— Что?!
Дракон вскочил, неосторожно смахнув приборы со стола. Серебро со звоном полетело на пол. Гости мгновенно замолкли, даже музыканты опустили инструменты.
Вильгельм широко распахнул объятия.
— Иди ко мне, радость моя!
Он обнял свою женщину, раскачивался, прижимая к себе самое дорогое, что нашёл в своей жизни. Своё будущее, своего сына, свою легенду. Свою любовь.