Первое, о чем я думаю, когда просыпаюсь, так это про дурацкий мем.
" – Опишите двумя словами ваши отношения.
– Наши что?"
Если и до этого я не была до конца уверена, что у нас отношения, то после вчерашнего я уверена. Что нет. И блин, нельзя сказать, только Демид за все ответственен. Я реально впала в истерику – как увидела с другой бабой, так сразу все нахлынуло. Петька, его измены, то, как я его застукала и какие слова он мне говорил… Ну да, может и не Демида видела вовсе в тот момент.
Но… Черт возьми, можно и объяснить. Что да как. Видишь, что несет меня – скажи что-то, чтобы успокоилась! И написать тоже можно было. Несмотря ни на какую занятость. Зачем вообще брать меня с собой, если не собирался сделать над собой усилия что-то делать? А не только про носы и сиськи разговаривать? Если уже позвал – разрывайся на два фронта. По-другому нельзя со своей женщиной.
"Беда в том, что ты не его женщина", – смачно сплевывает Сильная и Независимая и демонстративно начинает чистить револьвер.
"Как это не его? Как это?" – кудахчет заполошно сердце.
"Считал бы, что его, по другому повел себя, – соглашается с Сильной и Независимой мозг, – Даже если не по-другому – но осознал, что обидел, и написал бы. В номер постучался"
"Может он напился с горя и отрубился просто? А сейчас будет извиняться и все такое?" – надеется вагина.
"А мне уже все равно, – вдруг стает по другую сторону баррикад от подружки либидо, – Мне это уже не интересно".
– Мама?
Я осознаю, что Полинка проснулась давно, а я как идиотка стою, не двигаясь, перед зеркалом в ванной и пялюсь на свое отражение. Выгляжу кстати так себе. Нет, я не рыдала, но почти не спала. Все гоняла по кругу эту ситуацию и развлекалась любимым сослагательным наклонением.
А что было бы, если бы я была одна?
А если бы он мне ответил?
Если бы спокойно среагировала на его появление?
Но история не терпит сослагательных наклонений, а маленькие дети – тормознутости собственных матерей. Какими бы несчастными те себя ни чувствовали. Так что спустя пять минут я уже в ускоренном темпе заплетала Полину, приводила себя в порядок, одевалась и собиралась на завтрак.
На завтраке уже много народу. Но дочка сразу находит пустой стол и скачет к вкусняшкам. Шведский стол мы обе обожаем. Полинка все носит и носит маленькие тарелочки, на которой булочка, блинчик, яйцо с сосиской, каша, фрукты, еще чего-то. Понятно же, не съест, но с удовольствием понадкусывает.
Я же не чувствую аппетита. Заставляю себя взять омлет и налить кофе.
Надо думать, как выбираться. Вряд ли мне стоит ждать вечера, когда все закончится и Демид освободится, чтобы домой нас отвез.
Но из последнего похода "за соком" моя девочка притаскивает внезапно и самого виновника поездки. Сияет.
– Я сказала, что маньякам только за нашим столом положено сидеть, – сообщает доверительно.
– У Демида могут быть другие планы, наверное с коллегами захочет, – как ни стараюсь оставить тон нейтральным, не получается. Яду там недостаточно, чтобы захлебнуться, но вполне, чтобы заметить. На мужчину не смотрю. Все мое внимание занимает кофе и ложечка в нем.
– Я с удовольствием позавтракаю здесь, – сообщает доброжелательно блондинчик Полине.
Козел.
Дочка не замечает напряжения, возникшего за столом. У нее отличное настроение – еще бы, такие классные каникулы в конце самой обычной недели. Она рассказывает что мы делали вчера, что будем делать сегодня – оказывается у нее грандиозные планы, я как-то не учла это, когда собралась свалить после завтрака – живо интересуется у собеседника, как ему учиться и правда ли, что врачам в классах дают настоящих живых людей для экспериментов. В общем, щебечет не переставая.
С одной стороны хорошо, что столько болтает. Молчание между взрослыми не столь тягостно. С другой, ее желание поделиться настроением с Демидом вызывает у меня сложно контролируемое раздражение. Очень хочется сказать, что бессмысленно очаровывать. Мы может видим его в последний раз.
– У тебя чудесная дочь, – заявляет блондинчик в тот же момент, как Полинка уносится "за еще чем-нибудь".
– Я знаю, – отвечаю холодно. И впервые смотрю на него. Встречаю безмятежный взгляд и снова готова взорваться от этой безмятежности. Но удается сдержать себя, – Мы не будем тебя дожидаться. Уедем раньше. Такси или какой трансфер думаю без проблем здесь организуют.
– Глупостей не говори, – отвечает неожиданно резко, – Я вас привез – и увезу, конечно. И мы обязательно поговорим о произошедшем.
– Когда? – вдруг успокаиваюсь. Хватит психовать, в самом деле. Сколько мы с ним общались? Несколько раз? И требовать от него чего-то больше, чем очередного оргазма – глупо, – Когда ты вдруг найдешь на меня пять минут между обедом и обсуждением чего-то "более интересного" с коллегами? Я не буду ждать. Уж что я поняла за свои местами счастливый – местами несчастный опыт, мы всегда находим время и возможности для того, что на самом деле хотим. Когда ты позвал меня сюда… а потом и про дочку подумал, я решила, что я и есть то, что на самом деле. Хочешь. Я ошиблась.
– И все-таки…
– Я принесла нам пирожные! – заявляет Полинка и бухает на стол огромную тарелку с устрашающего вида тортом. Гордая такая, довольная. Вот уж кто умеет получать удовольствие от каждого дня и мелочи.
И почему вместе с детством у нас это теряется?
С Демидом мы так и не договариваем. Полинка крутится рядом, а потом он уходит на семинар. Я же даю дочке нагуляться вдоволь, и объявляю, что пора в город возвращаться. Дядя-маньяк слишком поздно освободится – а завтра в школу.
Телефон начинает вибрировать сообщениями и звонками, когда мы уже к дому подъезжаем.
Не беру трубку. Даже не читаю ничего. Да, вот такая я мстительная и мелочная. Плевать.
Только почему так хочется плакать, когда Демид перестает писать и звонить?