Когда тебя не слышат – это конечно то еще бесиво. Распинаешься, а у людей в ушах «бла-бла-бла». Или не знаю что еще.
Бесконечные придирки утомляют. Хотя я просил. И даже если не бесконечные… Тоже утомительно. На работе жаркая во всех смыслах пора: лето – время переделок. Удобно клиентам, уехал в отпуск – вернулся обновленным. И плевать что реабилитация не слишком комфортабельна.
С травмами много народу в больнице.
И ты работаешь, режешь, шьешь, объясняешь, что можно делать, а что не стоит, рассказываешь – а тебе в ответ стеклянные глаза и «доктор, а что вы только что сказали?»
Нике будто тоже повторять надо.
Повторять и повторять, что я не ее бывший. Только не понимаю, от этих повторов и заверений что-то изменится? Я стану честней? Верней? Она будет мне больше доверять? Родители меня учили доказывать делом, а не словом, а она будто не замечает дел. Так и ждет – вот, он оступится и можно будет снова обрушиться с упреками.
Бесит.
Я в своей жизни спал с дофига количеством женщин, хотя далеко не со всеми, с кем мне приписывают, и с меня будто требуют оправдаться за каждую. За то, что я ей девственником не достался.
Как – будто я у нее первый.
Возвращаюсь за стол, постаравшись состряпать спокойное лицо. И до меня доходит, что все-таки перегнул палку. Мама бросает короткий недоуменный взгляд – мол где спутницу потерял? Они с отцом не избалованы этими спутницами, между прочим несколько раз пытались со мной «серьезно поговорить», когда я семьей собираюсь обзавестись. Пресекал всегда. Мое личное дело, я точно не собираюсь жениться в угоду родственникам и пресловутым «часикам».
А вот на лице Софьи – хитрое и понимающее выражение.
Тоже бесит.
И, похоже, я сам себя начинаю бесить. Не прав же в некотором роде…
Софка – лучшая подружка Ангелинки с детства. Обе меня чуть старше, в компании мы одной не тусовались почти, но я хорошо помню, как две девчонки превратились в нескладным подростков, потом в хорошеньких девиц. Во всех видах этих двух помню, кстати. Был момент, когда мы еще жили все вместе и я как-то вдруг из младшего брата превратился в серьезного студента меда, который и подвезет, и сопли вытрет после расставания с мужиком, выслушает. И в морду даст, если кто и правда обидел.
По пьянке мы с Софьей как-то даже переспали. Потом шарахались друг от друга, логично решив, что нафиг такое счастье. Но тот случай будто дал ей право подкалывать меня немного больше, чем других, и делать вид, что мы значим друг для друга чуть больше, чем просто приятели детства.
Это Вероника почувствовала?
Ну так она может еще не раз встретить моих бывших. Если у нас продолжится. Я вон ее Петра уже неоднократно видел, когда Полину забирали от него. Каждый раз в морду хотел дать – не потому что ревновал, уж больно морда противная. Но ни разу Нике не высказался на эту тему.
Только понимаю задним числом, надо было помягче. А то гаркнул, как не в себе, да еще и оставил ее на чужой территории.
Я уже собираюсь снова встать, вернуться на веранду, как Ника возвращается. Не комментирует свою задержку, садится за стол и, легко улыбаясь, отпивает вино. Поддерживает беседу, довольно живо комментирует рассуждения отца относительно нового закона.
Никакой демонстрации «ты меня обидел и я сейчас тебе и всем это покажу».
Но осадочек явно остался.
В какой-то момент уже я утаскиваю ее «прогуляться» на веранду. Там много народа, кто-то пьет коктейли и кофе за маленькими столиками, кальяны. Разговоры.
Отвожу чуть в сторону, за пышные растения.
– Я был груб, – говорю как есть, – Еще и ушел. Не так надо было. Ты высказала свои чувства – я свои. Наверное после этого у людей происходят какие-то договоренности или еще чего… А у нас не случились. Просто достало, что ты… Так, стоп. Это я опять по новой. А как правильно?
– Меня спрашиваешь? У меня не стоит. Я же не живу в счастливом браке как «любимая жена и мать пятерых детей, приходите на мой марафон семейного счастья», – последнее выдает на одном дыхании. И хмыкает со вздохом. И добавляет серьезно, – Демид, ну если я буду вот замалчивать все, вот прям ни слова о том, что переживаю или что мне не нравится… Так хорошо будет? Держать в себе?
– Я же держу, – пожимаю плечами. – По мне так нормально.
Доходит, когда вижу у нее на лице веселое изумление.
– Я тормоз иногда, ок, – закатываю глаза, – Ну да, не всегда держу в себе. С придирками мне сложно. И с тем, что я не раз оправдался – а у тебя вроде как снова находятся обвинения. Но… мы стараемся?
– Еще как стараемся, – кивает, – Я так вообще постаралась – сильно хотелось тоже развернуться и свалить куда подальше. Я уже почти это сделала. Только подумала, что после этого «свалить» вряд ли мы бы с тобой отправимся вместе в отпуск. А на море за чужой счет очень хочется.
Я какое-то время смотрю на нее, открыв рот… Она же пошутила? Чего серьезная такая?! Но потом Ника начинает смеяться и меня тоже отпускает. Утягиваю ее за колонну.
И целую.
– Хорошо, что ты не ушла, – шепчу.
Целую, тискаю, глажу места, которые наверное не стоит гладить в ресторане. Слова словами, но мне руками и губами важно почувствовать, что все у нас хорошо.
Завожусь, конечно.
Не надо было и начинать…
Наш секс с каждым разом становится будто глубже. И новизна никуда не пропадает. Раньше это было как исследование новых земель. Сейчас у нашего государства появились границы, но сколько здесь всего интересного и уже почти своего…
– Соскучился, – кусаю и тут же зализываю нижнюю губу, – С этой работой я почти неделю тебя не видел. И неоднократно думал – было бы круто, вернувшись из больницы ночью, застать тебя в кровати голую… горячую…
– Спящую, – говорит таким же тоном. Ржет.
– Полина же уезжает к твоим родителям, может ты переберешься? – в голову приходит отличная мысль.
Замирает. Отодвигается и смотрит на меня:
– Ты предлагаешь… переехать к тебе?
– Ненадолго, – улыбаюсь, – Так будет удобно очень. Замечательно просто.
Мне кажется какая-то тень пробегает по Никиному лицу, но потом она снова расслабляется и приникает ко мне.
– Хорошо. Давай.