для
внутрифлотской деятельности. Типа перекинуть некий небольшой груз
или пассажиров, штурмовую группу или ящик планетарки с одного
крупного корабля на другой, не прерывая движения на стыковки и
прочие коррекции курса. Такие, как правило, в ангарах на крупных
межсистемниках и тяжелых линкорах присутствуют. Небольшой, длиной всего сорок пять метров, юркий, с небольшим грузовым
отсеком, его принципиальное отличие от истребителя заключалось в
наличие полноценного гипрепривода и дополнительной каюты, рассчитанной на проживание одного, максимум, двух человек.
Вот в ней-то сейчас, а так же во всех остальных отсеках, включая
тамбур реакторного, и разместилось тридцать семь человек. Этим и
объяснялось то, что мне самостоятельно выживших подобрать так и не
удалось. Не так уж и много их, кстати, осталось… Ну да пока я там
коды управления на себя замыкал, некоторые тут людей спасали.
А что делать: каждому свое. И, скорее всего, пустись я сразу
помощь бедствующим оказывать, экспедиция бы вся так медным тазом
и накрылась в двух шагах от цели тупо из-за нехватки времени. А на
нее определенные надежды в высших кругах, как я понял, возложены.
Что потом Нолон со всеми нами сделал бы, а в частности со мной —даже думать не хочется. Но одно могу сказать точно: в таком случае
лучше было бы вообще не возвращаться даже во фронтир, не то, что в
империю…
И чего, спрашивается, они вначале кочевряжились, в молчанку
играли? Выбора у них, оказывается, окромя моего щедрого
предложения, и не было. И пусть привод есть, случись бы чудо и
нашлось топливо на весь путь, все равно они гарантированные трупы.
Во-первых, мекапсул у них тут нет, а это значит, что минимум пятеро
из них не доживут до завтра — помрут от ранений. Две существующие
консервационные ячейки уже заняты. Больше больных девать некуда.
А во-вторых, что и как тут ни делай, а система жизнеобеспечения
такую нагрузку длительный период не выдержит. А путь им предстоял
длиной в несколько недель. Думаю, к концу полета живых не осталось
бы.
Градус моего негатива сильно упал, когда камеры показали, как
вся эта компания сильно обожженных, пораненных людей начала
перебираться на Скиф. Медленно, при помощи относительно целых
товарищей и обслуживающих дройдов, в покрытых копотью и
натеками сплавившегося материала летных скафандрах, они
перебирались в грузовой отсек под конвоем абордажного комплекса.
Меня даже совесть одолевать стала.
Отдал искину команду возвращаться на Левиафан, сам покинул
рубку и двинулся по коридору в сторону трюма. Параллельно отправил
Лииса взять под контроль системы управления фрегата.
— Ива, будь добра, расконсервируй вторую медкапсулу, — она
все-таки пассажир, а не член экипажа, поэтому приказать ей я не могу.
А вот попросить запросто. — Пожалуйста.
— Хорошо. Я так понимаю: набор картриджей надо загружать, ориентируясь на фатальные повреждения?
— Именно так. Думаю, это будет самое правильное решение.
— Принято.
Дверь в транспортный отсек распахнулась, перед собой я увидел
картину сгрудившихся у противоположной стены — под прицелами