Шаровая молния - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 47

Николаю пришлось подробно рассказать, что случилось в его мире, когда немцы вступили в Прибалтику. И про массовое дезертирство из «национальных» корпусов, и про стрельба в спину красноармейцам, и про «окончательное решение еврейского вопроса», и про эсэсовцев-«легионеров», и про операцию «Зимнее волшебство». Но особо впечатлила «главного сталинского палача» практика переливания крови от детей немецким солдатам в концлагере «Саласпилс». Вплоть до грузинских ругательств, до чего Берия не так уж и часто опускался.

- По-вашему выходит, что нам полностью надо очистить этот край от населения и заселить его новыми жителями.

- Вы же понимаете, товарищ народный комиссар, что это невозможно. Но убавить численность потенциальных предателей привлечением «ценных специалистов» на стройки народного хозяйства где-нибудь за Уралом – вполне. И эвакуацией промышленных предприятий – тоже. Ну и, кроме того, как я предложил, неплохо было бы устроить… гм… Как бы это помягче выразиться? Конкуренцию между этими типа-государствами. За главенство в объединённом субъекте Феде… Простите, в административной единице.

- Прибалтийская АССР? А почему не ССР?

- Потому что по нашей Конституции союзная республика, в отличие от автономной, имеет право выхода из Союза. В моей истории на рубеже 1980-90-х годов прибалтийские «демократии» первыми сбежали из Советского Союза. И со временем превратились в наиболее злобных ненавистников Советской Власти. Вплоть до проведения маршей бывших эсэсовцев и тюремных сроков для экс-сотрудников органов внутренних дел, 90-летних ветеранов.

Снова буркнув по-грузински «твою мать», Лаврентий Павлович что-то записал в своём блокноте.

- Как вы считаете, почему такое стало возможно?

- Если говорить по-простому, то мы сами же их разбаловали, пытаясь превратить в «витрину социализма». Всем Советским Союзом создавали им высокотехнологичную промышленность, образцовое сельское хозяйство, проводили невиданное в других регионах жилищное строительство. Потакали любым их капризам, вплоть до, например, номерных знаков на машины, начинающихся для Эстонии не с буквы «э», а с «е», как в латинице. Я уж не говорю об уровне жизни, который в Прибалтике превышал уровень жизни в любой другой союзной республике.

- Почему не жить хорошо, если хорошо работаешь?

- Если бы, - грустно улыбнулся Николай. – Если мне не изменяет память, на 1990-й год Литва потребляла на человека в 1,8 раза больше, чем производила, Литва в 1,6 раза, а Эстония и вовсе в 2,2 раза. Примерно такие же показатели сохранялись на протяжении многих лет.

Про Грузию, потреблявшую в 4 раза больше, чем производила, он предусмотрительно промолчал.

- За чей же счёт?

- Насколько я помню, отрицательный баланс потребления к производству был только у двух республик: РСФСР и Белоруссия. Ну, иногда ещё у Туркмении. Насколько я понимаю, за счёт добычи газа. Простите, товарищ нарком точных цифр уже не помню.

- Но к Молдавии вы не так строги.

- От них и столько гадостей не было. Но оставить Приднестровью статус автономии – уже не в составе УССР, а в составе Молдавской ССР – считаю рациональным. Опять же, ради возможных в будущем конфликтов. И выделить Гагаузию в автономную область.

- Вы рассчитываете, что история вашего мира повторится?

- Я опасаюсь, что она может повториться. Общественные процессы имеют очень большую инерцию. И если нам по той или иной причине не удастся преодолеть эту инерцию, задать этим процессам другой вектор, то всё может вернуться на круги своя. Что-то, конечно, уже удалось поменять. Как, к примеру, это произошло с разгромом троцкистско-националистического центра в Киеве. Но, опять же, из-за инерции общественных процессов вместо «изъятых из обращения» националистов в партийно-советских рядах могут появиться и вырасти новые. Особенно – после того, как «походные курени ОУН» вслед за наступающими немецкими войсками расползутся по всей территории Украины. Вплоть до Донбасса.

- Вы уверены про Донбасс?

- Товарищ народный комиссар, в моём мире в оккупированном немцами городе Краснодон Ворошиловградской области возникла молодёжная подпольная организация с названием «Молодая Гвардия». Довольно крупная, около ста человек. Выпускали листовки, распространяли сводки с новостями с фронта, вешали красные флаги. Пару диверсий провели, собирали оружие, чтобы начать восстание при приближении Красной Армии. Выдал их немцам член ОУН, проникший в организацию. Современные мне бандеровцы очень этим фактом гордились и пытались приписать все лавры борьбы против гитлеровцев именно оуновцам. По их словам, эти «походные колонны» добрались и до Одессы, и до Крыма. Спасибо за украинский национализм Никите Сергеевичу, который простил осуждённых бандеровцев и разрешил им вернуться на Западную Украину. Где они воспитали своих потомков самыми настоящими фашистами.

- Не любите украинцев?

- Не люблю украинских нацистов. Я же рассказывал вам, где и почему я воевал во второй раз.

- Но почему-то вы не предоставили предложений по Украине.

- Я подготовил предложения только по территориям, которые вот-вот войдут в состав СССР. Если нужно, то и по другим подготовлю. Хотя, на мой взгляд, пока есть более актуальные вопросы, которые следует решать в первую очередь.

Берия недовольно поджал губы, но возражать не стал.

- Мы очень ценим ваш вклад в наши военные разработки, но не зарывайтесь! Что необходимо делать в первую очередь, а что в последующие, не вам решать. Идите!

На следующий день после посещения Николаем кабинета наркома газета «Правда» разразилась гневной статьёй о преследовании в САСШ учёных, сочувствующих коммунистическим идеям. Среди прочих был приведён пример исчезнувшего физика-ядерщика Роберта Оппенгеймера, сгоревшую машину которого с неподлежащим опознанию трупом в салоне обнаружили рядом с пустынным шоссе на «Диком Западе». Так и несостоявшийся «отец американской атомной бомбы» возвращался от своей бывшей любовницы, переживающей серьёзную депрессию. И случайно проезжавшие по дороге свидетели видели, как водителя этой машины допрашивают двое дорожных полицейских.

Что это? Эпизод «подчистки» ключевых фигур американской ядерной программы или следующий кандидат в «команду Курчатова», как Ферми и Пантекорво? Вывозом которых из Швеции, как стало известно Демьянову, занимался Наум Эйтингон.

От Курчатова Николай узнал и весть, которая его просто потрясла.

Игорь Васильевич, к которому он наведался в командировку в Саров, выглядел расстроенным.

- Что-то случилось? – поинтересовался Демьянов.

- Умер хороший знакомый, - сморщился он. – Харьковский физик Финберг, вы его не знаете.

- Лев Соломонович? – оторопел Николай. – Я же… встречался с ним в прошлом году.

Курчатов вынул из кармана костюма конверт, а из конверта фотографию. На ней измождённый болезнью, но донельзя счастливый «Лёвушка» держал на руках крошечного карапуза, а рядом, опираясь рукой о спинку стула, стояла Галя. Чуть поправившаяся после рождения ребёнка, но от этого ставшая даже ещё более привлекательной.

- Он? Его жена прислала известие вместе с фотографией. Лёвка так хотел, чтобы я его сынишку увидел. Как он выражался, «память обо мне в этом мире». Представляете, незадолго до смерти он передал мне с оказией просто уникальное исследование по влиянию радиоактивного излучения на биологические организмы.

Захотелось выпить чего-нибудь крепкого…

С Галей тогда они проговорили полночи. И Николай осторожно объяснил женщине, что проблемы её мужа связаны именно с влиянием на организм излучений, с которыми тот работает. Ещё неисследованным никем влиянием. Наутро он случайно столкнулся с ней в узеньком тамбуре возле ванной. На плечи хозяйки был наброшен лишь лёгкий шёлковый халатик. Именно столкнулся и именно случайно, резко выскочив из-за косяка, и Демьянову пришлось схватить её за спину, чтобы не сбить с ног. А ей – ухватиться за его шею. От резких движений халатик распахнулся. Может, Николай, даже несмотря на обычную для его нового, молодого тела утреннюю бешеную эрекцию, и удержался бы, но Галина, прижавшаяся к нему голым телом, сразу же «поплыла». Что произошло дальше, вполне понятно. И теперь, глядя на последнюю прижизненную фотографию Льва Соломоновича, не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чьего биологического сына держит на руках на фото «Лёвушка» Финберг.

На обороте карточки слабой рукой больного была нацарапана карандашная надпись: «Игорю на добрую память. Лев, Галина и Николай Финберги».

59

Из саровской командировки он возвращался самолётом. Отнюдь не персональным: его просто «подсадили» в десантный отсек попутного транспортного ТБ-3. Кстати, первый авиаперелёт Демьянова в этом мире.

Какие впечатления? Шок. Шок от того, что эта помесь деревенского сарая нерадивого хозяина и «ведра с болтами» всё-таки способно перемещаться по воздуху. На сарай намекали размеры «салона» и его убогое «оснащение». О нерадивом хозяине, ленящемся заделать щели, говорили свободно гуляющие сквозняки. Ну, а металлические призвуки от работающих механизмов и передающиеся по гофрированной обшивке позвякивания и дребезжание намекали на содержимое этой металлической ёмкости. И Николай весь полёт мысленно крестился, благодаря судьбу за отличную погоду по маршруту, пролегавшему из Горького в Москву.

Поспешность, с какой его «выдернули» со строительства «хозяйства Курчатова» объяснилась в кабинете Берии: нашли ещё одного «иновремянина». Точнее, «иновремянку». После удара молнии неожиданно переставшую что-либо понимать по-башкирски и почти разучившуюся русскому языку, совершенно не помнящую родственников, мужа и детей женщину лет сорока. Пока Демьянов добирался до Горького и неторопливо плыл по просторам «пятого океана», «поднятые на уши» чекисты уже выяснили, что дама теперь говорит на таджикском языке, до удара молнии в 1952 году ей было 37, и она жила в глухом горном селении. Нашёлся среди местных сотрудников человек, гонявший по горам басмачей.

- Можно сказать, ложная тревога, - с досадой поморщился Лаврентий Павлович. – Интерес представляет только для науки.

- Почему? – удивился Демьянов.

- Да потому что почти ничего не знает. Слышала, что война была, что мы победили, что в ней погибло много людей, но только и всего. Товарища Сталина по портретам в газетах помнит, но даже читать не умеет.

- Вот видите? Уже третий случай…

- Восьмой, - устало потерев переносицу, поправил нарком. – В архивах нашли упоминания ещё о пяти, как вы их называете, попаданцах. Два случая относятся к царским временам, следов этих людей так и не удалось отыскать. Старичка объявили юродивым, молодую девицу поместили в дом для умалишённых. Куда они потом делись, никто не знает: в 21-м году в тех краях, где она жила, был сильный голод. Один – к Гражданской войне. «Иновременец» погиб на фронте: собирались его из Донбасса в Москву отправить, но тут случилась атака английских танков. Ещё два – 1920-е. Женщину в Сибири до смерти забил муж-алкоголик за то, что она наотрез отказалась делить постель с «незнакомым мужчиной», а моряка речного флота поспешили расстрелять как польского агента: он вдруг заговорил с сильным польским акцентом и принялся рассказывать про какой-то антикоммунистический профсоюз «Солидарность» в Гданьске. Как на грех, у него ещё и в предках оказались ссыльные польские конфедераты середины XIX века.

- Существовал такой профсоюз в 1980-е. Очень много воды намутил. Его руководитель Лех Валенса даже стал первым президентом «демократической», то есть, антисоветской, антисоциалистической и проамериканской нео-буржуазной Польши. Тем не менее, эта таджико-башкирка всё-таки подтвердила мои слова о том, что война будет, и мы победим.

- То, что она будет, мы и по своим каналам знаем, - недовольно буркнул нарком.

И тут же ушёл немного в сторону.

- Ваши соображения по Прибалтике признаны разумными, хоть в них и ничтожно мало от пролетарского интернационализма. Соответствующие решения партийных и государственных органов готовятся. Осталось дождаться начала работы новых парламентов этих, с позволения сказать, государств, на которых они примут решения о присоединении к СССР.