Утром первым делом скатали влажные попоны и вытерли насухо коней. Им дали поесть овса, скормив половину взятого в замке запаса. Дождь давно закончился, и теперь солнце быстро сушило землю.
– Надо их напоить, – сказал отец, – но это сделаем позже. Все видели, что мы отправились в сторону Паршина, вот пусть и дальше так думают. Нам же нужно в противоположную сторону. Сейчас проедем несколько лер лесом, чтобы объехать замок, а потом возле моста выедем на дорогу. Там есть вода для лошадей, а мы с тобой позавтракаем позднее.
Так и сделали. Солнце уже хорошо пригрело, и от ночной сырости не осталось и следа. Ехать на Бри по редкому сосновому лесу было бы очень приятно, если бы не начавший донимать голод. Альда не привыкла к длительному воздержанию в пище, а в последний раз нормально поела прошлым утром. В сторожке девушка нехотя сжевала чёрствую лепёшку и теперь пыталась вспомнить, есть ли в сумке что-нибудь съедобное, что можно съесть без готовки.
– О чём задумалась?– спросил отец.
Ответом ему было громкое урчание в животе дочери.
– Это не я, – Альда припала к шее лошади, чтобы скрыть смущение. – Это оно само.
– Ну извини, – расхохотался отец. – Я думал вчера поохотиться, но не принял в расчёт дождь. К тому же нас слишком рано вытурили из замка. У меня ещё остались лепёшки, но лучше потерпеть до трактира.
– Я съела свою вчера, – призналась Альда, – а в седельных сумках только крупа, соль и специи.
– Давай прибавим ходу, – предложил отец. – Вон уже видна дорога.
Когда оказались на дороге, поехали заметно быстрее. Через полчаса дорога вывела на тракт, который отличался от неё только большей шириной. Здесь уже начали попадаться экипажи, крестьянские повозки и всадники. Живот Альды распелся не на шутку, и она с красными от стыда щеками украдкой посматривала на ехавших верхом дворян.
– Выше нос, девочка! – сказал отец, поняв причину смущения. – В дороге это обычное дело, да и не слышит тебя никто за шумом.
Вскоре подъехали к двухэтажному зданию трактира, спешились у коновязи и оставили лошадей слуге. В трапезном зале по утреннему времени почти не было посетителей. Сели за один из столов, к которому сразу же подбежал слуга.
– Еду мне и дочери, – сказал отец. – Вина не надо. У вас есть молоко?
– Есть, – ответил удивлённый таким заказом слуга.
– Тогда принеси. И быстрее, не видишь, что юная госпожа умирает от голода? Одна нога здесь, другая там.
Вскоре они с удовольствием пили парное молоко, наливая его из кувшина в глиняные кружки. Не успели справиться с молоком, как слуга принёс два блюда с жареным мясом и тушёными овощами. Отдельно горкой лежал нарезанный свежеиспечённый хлеб.
– Хороший трактир, – одобрил Рон, переключаясь с молока на мясо.
Как ни старалась Альда есть понемногу, но всё равно объелась. Живот утихомирился, но стало трудно дышать.
«Как же я заберусь на Бри?» – в панике подумала девушка.
Заметив её состояние, отец подозвал слугу.
– Нам нужно отдохнуть. У вас есть комната с двумя кроватями?
– Вам на весь день, ваша милость? Кровати широкие, может, хватит одной?
– Сказано же, что с двумя! Комната нужна только до обеда. Отобедаем у вас и двинемся дальше.
Слуга получил серебряную монету и принёс на сдачу жменю меди, которую Альда ссыпала в свой кошелёк, после чего повёл господ на второй этаж, в небольшую, но чистую комнату с двумя кроватями.
– Отдохнём, дочь, – сказал Рон, снимая сапоги. – После обеда будем ехать без остановок до самого города.
Обед ничем не отличался от завтрака, но такого аппетита уже не было, так что ели умеренно. Расплачивалась на этот раз Альда. Она отсчитала указанное количество монет и по совету отца добавила одну рассыпавшемуся в благодарностях слуге.
Дорога до Колина ничем не запомнилась. К городу подъехали к вечеру, когда солнце уже начало прятаться за горизонт.
– Скажи, служивый, – спросил отец стражника на воротах, – как нам найти постоялый двор поприличнее?
– Езжайте прямо по улице до площади, – ответил тот, – а там сразу два постоялых двора, и оба неплохие.
Довольный стражник получил монету, а Буше, торопя лошадей, поспешили дотемна добраться до места и устроиться на постой.
Утром Альда проснулась от боли. Болели ноги, ягодицы и поясница. Она ездила на лошади часто, но недолго, и вчера перебрала привычную норму раз в пять. Девушка с трудом встала с кровати, оделась и спустилась к завтраку, ругаясь про себя так, что заслушался бы их бывший конюх. Отец встал раньше и ждал дочь за столом, заставленным блюдами и напитками.
– Что это за развалина? – насмешливо спросил он ковылявшую дочь. – И как ты в таком состоянии думаешь продолжать путь? Придётся на денёк задержаться.
Рон начал есть раньше и закончил завтрак, когда дочь ещё вовсю работала челюстями.
– Не переедай, – сказал он, заметив, с какой скоростью исчезает содержимое блюд. – Сейчас я найду экипаж и съездим к ювелирам.
Сиденья в экипаже оказались мягкими, но при толчках было больно, а трясло немилосердно. Но всё когда-нибудь заканчивается, кончилась и эта пытка, когда они доехали до квартала ювелиров.
– Подожди нас, – приказал отец кучеру и подал дочери руку, в которую та сразу вцепилась. – Альда, ну нельзя же так! Надо учиться терпеть боль. Это полезное умение, и в жизни не раз пригодится.
Девушка собралась с силами, опёрлась на руку отца, и они вошли в ближайшую ювелирную лавку.
– Чем могу быть полезен господам? – спросил пожилой ювелир, поднявшийся со стоявшего за прилавком стула.
– Мне нужно продать этот камень, – надменно сказал Буше и положил на прилавок один из алмазов.
Ювелир взял камень, внимательно посмотрел его на свет лампы и назвал свою цену:
– Тридцать золотых.
– Я по ошибке попал не в ту ювелирную лавку. Верните камень!
– Сорок.
– Пятьдесят и ни монетой меньше!
– Сорок пять.
– Всё, мы уходим.
– Ладно, будь по-вашему, – недовольно согласился ювелир, но Альда заметила в его глазах радость.
– Он хорошо на нас нажился, – сказала она, когда вышли из лавки.
– Я уже понял, – ответил отец. – Кто же знал, что эти камни столько стоят! Не мог я отказаться от своих слов. Впредь будем умнее.
Они зашли в две лавки и продали десять камней, получив за них семьсот золотых.
– На эти деньги можно купить хороший дом, – сказал довольный отец, когда отправились обратно, – и, скорее всего, не всё потратим. А серебро теперь можно не трогать. – Он увидел, что извозчик прислушивается к разговору, и добавил специально для него: –Сегодня же и рассчитаемся за дом.
И в ответ на недоумевающий взгляд дочери показал ей глазами на извозчика. Когда вернулись на постоялый двор и поднялись в свою комнату, Рон в сердцах выругался.
– Что-то я распустил язык, – сказал он. – Теперь надо отсюда съезжать и побыстрее покинуть город, но ты не сможешь забраться на лошадь, да и не успеем мы до закрытия ворот. Придётся принять меры предосторожности и спать эту ночь вполглаза.
Они наскоро поужинали и укрылись в своей комнате. Осмотрев окна, отец довольно хмыкнул, затем проверил дверь и подвёл итог:
– На окнах надёжные решётки, нужно только задёрнуть занавески, чтобы не выстрелили со двора. Щеколда такая, что замучишься ломать, но дверь хлипкая, и если будет нападение, то только оттуда. Нам главное – не остаться в темноте. Станем беззащитными, а грабители, наоборот, привычны к такому бою. Старый я дурак! Если это те, о ком я думаю, они уже знают и что мы с тобой продавали, и сумму выручки. Ладно, давай готовиться. Мою кровать поставим к двери. Если её откроют, замешкаются перед кроватью и позволят завалить хотя бы двоих. Стол перевернём и за ним на пол поставим лампу. Для нас будет полумрак, так что можно стрелять и метать кинжалы. Если не повезёт и нападение состоится, перевернём и твою кровать. Укроешься за ней, а я встану сбоку от косяка и буду рубить всех, кого не удастся завалить тебе. Главное – не подстрели меня.
Объяснив дочери диспозицию, отец взялся за дело. Стянул со своей кровати тюфяк с одеялом и подтащил её к уже закрытой и на щеколду двери, перевернул стол и укрыл за ним лампу. Под конец он зарядил оба арбалета и положил их у кровати Альды.
– Приготовь кинжалы и свой лук, – сказал он дочери. – Если злоумышленники без доспехов, от твоих стрел будет больше пользы, чем от арбалетов.
Рон постелил тюфяк на пол, лёг и положил рядом меч. Удивительно, но Альда не чувствовала страха, только возбуждение, но вскоре прошло и оно. Она даже задремала и пропустила момент, когда всё началось.
– Альда! – голос отца вырвал из сна. – Они пришли! Скорее убирай свой тюфяк!
Она быстро убрала постель, и они вдвоём перевернули кровать, стараясь производить как можно меньше шума. Девушка положила поверх кровати оба арбалета, а три кинжала воткнула в пол. С правого боку находился колчан со стрелами, чтобы их можно было выхватывать не глядя. Отец так встал у двери, чтобы не мешать ей стрелять и самому не попасть под удар. За дверью слышался какой-то шум. Альда догадалась, что это прорезают щель в мягкой древесине двери, чтобы кинжалом поднять щеколду. Когда в их комнату просунулся конец длинного кинжала, отец изо всех сил ударил по нему мечом, и раздавшийся вопль показал, что один из злоумышленников серьёзно ранен. Пока Рон извлекал застрявший в полу клинок, кинжалом сбросили щеколду. Это послужило сигналом к нападению. Кто-то рывком распахнул дверь и бросился вперёд. Не увидев кровати, он споткнулся и попал под меч бывшего барона. Сунувшийся следом детина завалился назад, поймав грудью арбалетный болт. Отпихнув его в сторону, на кровать вскочили сразу двое. Одному отец подрубил ноги, и тот с воем упал в комнату, а другого уложила Альда, разрядив в него второй арбалет. В дверь вломились сразу несколько человек, оттеснив отчаянно отбивавшегося отца. Альда метнула кинжалы, и трое грабителей упали на пол, а отец смог достать мечом четвёртого. В следующее мгновение что-то лязгнуло, и Буше с руганью отбежал от двери.
– Альда, у них арбалетчик! – крикнул он дочери.
Она была готова, и когда во мраке дверного проёма показалось усатое, перекошенное злобной гримасой лицо, вогнала стрелу прямо в оскалившийся рот. Тело стрелка упало в коридор, грохнулся на пол выроненный им арбалет, и наступила тишина.
Лет пять назад Альда подслушала разговор двух воинов отца. Молодой спросил ветерана, легко ли убить в первый раз, и тот ответил, что это легко сделать в горячке боя, вот потом, когда утихнет боевая ярость, человека часто начинает трясти от содеянного. Сегодня она убила шестерых, но не трясло и не было никаких угрызений совести. Эти люди пришли сюда убивать и грабить, а она только защищалась. Так из-за чего переживать?
В коридоре стало светло и раздались испуганные крики. Отец подошёл к ней и забрал из рук лук и стрелу.
– Всё кончилось, дочка, – устало сказал он. – Отбились. А ты у меня молодец, вся в отца.
Суета в их комнате нарастала. Вслед за слугами и постояльцами прибежал хозяин постоялого двора. Увидев тела, он распорядился ничего не трогать, а отцу предложил переселиться в соседнюю комнату.
– Я вызвал стражу, – сказал он. – Они будут разбираться с убитыми, а вы дадите показания. Хорошо, что одного из злоумышленников удалось задержать офицеру герцога. Это поможет узнать остальных.
Буше благодарно кивнул и стал собирать вещи.
– Оставьте арбалеты, – посоветовал хозяин. – Вы же их использовали? Значит, стража вернёт после осмотра. Кинжалы тоже лучше не трогать.
– Как скажете, – согласился отец, – но свой меч я забираю.
– Это ваше право, – ответил хозяин. – Пойдёмте, я вас проведу.
В коридоре было тесно от любопытных, и хозяину пришлось прикрикнуть на слуг и постояльцев, чтобы освободили проход. Альду всё-таки накрыл откат. Девушку не трясло, на неё навалились усталость и безразличие. Через силу подняв лук и колчан, она поплелась за отцом, который нёс всё остальное. В середине коридора, возле лестницы на первый этаж, увидели оставшегося в живых грабителя. Он стоял у стены, вытаращив глаза и боясь шевельнуться. Крепко сложенный молодой человек лет двадцати держал у его шеи обнажённый меч. Видимо, это был тот самый офицер герцога, о котором говорил хозяин. Внизу послышались шум и звуки приближающихся шагов.
– Какая встреча! – радостно воскликнул поднимавшийся по лестнице мужчина с бляхой стражника на надетой впопыхах одежде. – Ник-везунчик! Теперь тебе не отвертеться от встречи с весёлой тетушкой.*
(* весёлая тетушка – виселица)
– Приветствую начальника нашей доблестной стражи! – помахал ему сверху рукой хозяин заведения. – Закончите с этим парнем и идите сюда. Здесь их много лежит, правда, не все такие шустрые, как этот. А я сейчас отведу постояльцев и вернусь.
Начальник стражи дал команду, и трое его подчинённых ринулись вверх по лестнице, обгоняя начальство, завалили грабителя на ступени и связали ему заломленные назад руки. Офицер лихо бросил меч в ножны и представился начальнику стражи:
– Арден Грехт, лейтенант арбалетчиков его светлости герцога Аликсана. Услышал шум и успел задержать одного из двух грабителей. Второй, к сожалению, успел удрать. Маленький и прыткий, как блоха. По виду чистый мальчишка. Хотел метнуть в него кинжал, но не поднялась рука.
– Внешний вид часто бывает обманчивым, – нравоучительно сказал начальник стражи. – Говорите, мелкий, как блоха? Так это, наверное, Тит, его Блохой и кличут. И виселицу он заслужил не меньше этого красавчика. На его совести не одна загубленная жизнь. Впрочем, откуда вам знать. От имени магистрата приношу вам благодарность за содействие правосудию. Не знаете, где остальные?
– Направо в конце коридора. Если вы не против, я тоже взгляну.
Начальник стражи неопределённо мотнул головой и направился к месту происшествия. Офицер решил считать это разрешением и устремился следом.
– Однако... – растеряно пробормотал стражник, осматривая заваленную телами комнату. – Да здесь полегла вся банда Ника! Кто же это их так?
– Мой постоялец с дочерью, – с гордостью сказал хозяин постоялого двора, протискиваясь в комнату. – Я перекинулся с ним несколькими словами. Старый рубака и бывший барон. На днях лишился имение из-за глупости сына. Сам-то он не одобрял мятеж, но не хватило духа отречься от сына, из-за того и пострадал. Вечером с дочерью продал в квартале ювелиров украшения покойной жены, а извозчик услышал их разговор. Папаша – тёртый калач и неприятности чувствует печёнкой, вот на всякий случай и подготовился. Как оказалось, не зря.
– А как же он смог всех завалить? Пусть он отменный рубака, но их здесь девять, а эта публика ловко работает кинжалами.
– На нём только трое, остальных убила его дочь. Двух из этих арбалетов, трёх – метнув кинжалы и ещё одного застрелила из лука.
– Лихая девица, – заметил стражник. – Сколько ей?
– Недавно исполнилось пятнадцать. У неё сейчас отходняк, так что лучше не беспокоить.
– Мы пока не будем их трогать. Ты, Сторм, и так провёл дознание не хуже нас. Сейчас соберём улики, а чуть позже подъедет подвода и мои ребята заберут тела. Потом можешь здесь чистить и ремонтировать. А твои постояльцы пусть завтра зайдут ко мне в магистрат. Там и получат своё имущество. Бывай, а я пойду досыпать.
Остаток ночи прошёл спокойно, и семейство Буше никто не потревожил. Утром Альда с удивлением обнаружила, что исчезли вчерашние боли. Не было никаких неприятных ощущений, кроме сильного голода.
– Ты что так рано вскочила? – позевывая, спросил отец. – Я не выспался и с удовольствием поспал бы, тем более что вряд сможем сегодня уехать. Нам с тобой ещё идти в магистрат за своим оружием.
– Я так хочу есть, что не смогу заснуть, – призналась девушка.
– Тогда спустись в зал, деньги у тебя есть. Только пока не заберём в магистрате твой кинжал, возьми мой.
Альда поспешно нацепила на пояс отцовский кинжал и вышла из комнаты, не забыв запереть дверь снаружи одним из выданных им ключей. Свободных столов в зале не было, и она в нерешительности остановилась на последних ступеньках лестницы.
– Не желает ли госпожа откушать в моей компании? – предложил ей вчерашний офицер, поднимаясь из-за стола, за которым он сидел один.
Отказываться было неловко, да и есть хотелось страшно, поэтому девушка с благодарностью приняла приглашение. Молодой человек выдвинул ей табурет и помог сесть. За Альдой ещё никто не ухаживал, и ей это понравилось.
– Разрешите представиться, – сказал он, – лейтенант арбалетчиков его сиятельства Арден Грехт, к вашим услугам.
– У герцога все офицеры галантные, или вы такой один? – спросила Альда, взглядом ища подавальщика. – Не найдёте слугу? Умираю от голода, и некому сделать заказ.
Офицер встал и ушёл в сторону кухни, откуда вскоре вернулся в сопровождении слуги.
– Что желает госпожа? – спросил тот, опасливо косясь на девушку.
– Как обычно, мясо с овощами, и принесите молоко.
Вскоре она получила заказ и с жадностью набросилась на еду, стараясь тише жевать.
– Видно, что вы проголодались, – улыбнулся Арден, когда Альда утолила первый голод и уже без прежнего аппетита доедала овощи. – Может, теперь, когда вы не так голодны, всё же назовётесь? Хочется, знаете ли, познакомиться с такой храброй и решительной девушкой.
– Альда Буше, – представилась она, решив, что от знакомства не будет вреда.
– Вы надолго в этом городе?
– Такие вопросы решает отец.
– Если у вас нет здесь дел, советую скорее уехать. У тех, кто к вам приходил, могли остаться сообщники.
– Благодарю, наверное, мы скоро уедем. А что делаете вы вдали от армии?
– Боевые действия закончены, и многим офицерам дали время на улаживание личных дел.
– А что стало с захваченными в плен?
– А почему вас это интересует?
– Там мог быть мой старший брат, – со вздохом призналась Альда.
– Не могу сказать ничего обнадёживающего. У мятежников очень большие потери, а многих павших дворян не смогли опознать. Те, кто попал в плен в последнем бою, не попадают под амнистию, и их судьбу решит герцог.
– Я уже смирилась со смертью брата. Жаль, что он не стал слушать отца. И дело не только в потерянном баронстве, просто мы его любим.
– Ты уже поела? – спросил незаметно для неё спустившийся отец. – Тогда сейчас поем я, и сразу же съездим в магистрат. Если не будет проволочек, сможем сегодня уехать. Представишь своего кавалера?
– Это офицер герцога, – смутилась дочь.
– Арден Грехт, лейтенант арбалетчиков, – представился юноша.
– Вот как! – сказал отец и, отдав слуге заказ, спросил: – А что означает слово «лейтенант»?
– Это одна из низших офицерских должностей в армии, примерно соответствует сотнику.
– У вас всё впереди, если раньше не убьют, – сказал Буше, принял заказ и, перед тем как приступить к завтраку, добавил: – Я шевалье Рон Буше, а мою дочь вы уже знаете.
Он принялся за еду, а Альда, чтобы скоротать время, повторила свой вопрос лейтенанту.
– Вы так и не ответили, что делаете в городе.
– Я приехал по делам наследства. Три декады назад умер дядя, у которого не осталось других наследников, кроме меня. Я уже закончил почти все дела. Сегодня должен решить вопрос с продажей дома, и можно возвращаться.
– А куда вы поедете после того, как закончите с домом?
– В армию, куда же ещё? – удивился вопросу Арден. – Герцог затеял строительство небольшого города, где у офицеров будут дома, а пока приходится жить в лагере.
Отец закончил есть, и они распрощались. В магистрате, куда приехали в экипаже, вопреки опасениям отца, всё решилось очень быстро. У них попросили подорожную, на которой сделали отметку о содействии обладателя этой бумаги магистрату города Колина, и вернули оружие.
– Мы больше вас не задерживаем, шевалье, – сказал отцу начальник стражи. – Вы сильно нам помогли, но должен предупредить, что у убитых вами грабителей остались дружки. Так что если вас ничего не держит в городе, то мой вам совет – уехать как можно быстрей, тем более что у вас с собой дочь и не факт, что в следующий раз повезёт так же, как вчера.
На обратном пути купили в дорогу недостающие мелочи, забрали с собой с кухни хлеб и копчёный окорок и съехали с постоялого двора, направив коней к южным воротам.
– Пока нам везёт с погодой, этим надо пользоваться, – сказал отец, когда они покинули город. – Скоро зачастят дожди, и езда превратится в мучение. Дорога раскиснет, и уже не поскачешь. Да и путешествие под дождём – удовольствие ещё то, а нам с тобой ещё ехать и ехать. Попа не болит?
– Всё прошло. Не беспокойся, отец, я выдержу.
– Вот в кого надо было вкладывать душу, – пробормотал Рон, – а не в спесивого болвана Рамона.
Два следующих дня прошли в почти непрерывной скачке с небольшим отдыхом на обед и ночёвках на придорожных постоялых дворах. Близился сезон дождей, и по тракту уже мало ездили. А на третий день они вляпались в неприятности по самые уши. Погода начала портиться: тучи затянули солнце, подул ветер и заметно похолодало, поэтому отец решил не ограничиться перекусом на обочине, а остановиться на обед в трактире. Они оставили лошадей конюху, взяли с собой самое ценное и вошли в трапезный зал. Он был почти пуст, лишь за одним столом веселилась компания молодых, богато одетых дворян и поодаль от них сидели несколько воинов в лёгкой броне, которые не спеша пили вино из больших глиняных кружек.
– Смотрите, какая цыпочка! – радостно воскликнул один из парней, показывая пальцем на Альду. – И с таким старым кавалером! Иди к нам, мы подойдём тебе гораздо больше!
– Не обращай на них внимания, – сквозь зубы процедил отец. – Иди рядом со мной и не отставай.
– Она нами пренебрегает, – огорчённо заметил второй, и по голосу Альда поняла, что он так же пьян, как и первый.
– Это ничего, – успокоил его другой гуляка. – В первый раз, что ли, обламывать несговорчивых девиц? Сама потом будет благодарна!
– Кто эти щенки? – негромко спросил отец у трактирщика, опасливо слушавшего разговор молодёжи.
– Будьте осторожнее с ними, господин, – ответил тот. – Это сынок графа Рабека. Его отцу принадлежит город, который вы, должно быть, недавно проехали. А остальные – это сыновья окрестных шевалье и молодой барон Роден. Они пьют уже пару свечей и изрядно набрались. А воинов к ним приставил господин граф, чтобы не случилось беды.
– Предусмотрительный отец. Лучше бы он сам выпорол своё чадо. Часто буянят?
– И не говорите. Учиняют безобразия, а граф потом за это платит.
– Ну от меня он не отделается деньгами. У вас есть комната, где можно было бы пообедать и отдохнуть? Боюсь, что если мы будем делать это в зале, то у графа станет на одного сына меньше.
– Всё это есть, только уезжали бы вы, господин, от греха подальше, честное слово!
– Поздно, – ответил отец, бросив взгляд через плечо.
Шестеро молодых выпивох уже выбрались из-за стола и загородили выход.