— Да ладно вам, я всё знаю, — ухмыльнулась я, когда Дэвид в очередной раз принес нам ужин к костру, и мы все начали есть в нарочито прохладном молчании (со дня «перемирия» Сэм не запрещала мне вкушать пищу Дэвида и сама трескала за обе щеки, хотя и делала это «неохотно»).
— Ты о чем? — непонимающе поинтересовалась у меня моя тётя.
— Я знаю, что он крадет тебя из палатки около трех часов ночи.
— Что-о-о?! — удивленно засмеялась Сэм, словно я только что глупость сморозила.
— Ой, прекрати, я видела, как вы целовались.
— Это не то, что ты подумала…
— Нет-нет, — оборвал Саманту Дэвид. — Это как раз то, что ты подумала. Взрослый дядя и взрослая тётя присосались друг к другу с целью…
— Дэвид! — мгновенно покраснела Сэм.
— Сегодня ночью я отпускаю тебя на ночевку к Дэвиду, — засмеялась я.
— Я не буду с ним съезжаться!
— Всего одна ночь, — пожал плечами довольный мужчина.
*
Впервые за долгие месяцы путешествия я спала одна. И хотя место в палатке освободилось, и теперь никто не дышал мне в ухо, я вдруг ощутила себя словно осиротевшей. Я была искренне счастлива за Сэм и очень надеялась на то, что ей хватит здравого смысла не упустить этого идеального мужчину, но я впервые почувствовала себя одинокой на сто процентов. Прежде со мной подобного еще не случалось. Со мной всегда были рядом родственники, вечно барабанящие в мою дверь, или Сэм, втягивающая меня в неприятности и вытягивающая меня из них же. Сейчас же я ощутила себя позабытой — словно в мире не было ни единого человека, который в эту минуту мог бы думать обо мне…
Нервно вздрогнув от лунного луча, плавно проникшего в палатку, я аккуратно открыла вход, и лунный свет буквально забрызгал мою постель. Было неописуемо красивое полнолуние, озаряющее водную гладь и словно заливающее всё пространство серебром. Интересно, мои два акра луны находятся по эту или по другую сторону ночного светила? Человек, подаривший мне вечное напоминание о себе, видит сейчас ту же луну, что и я?.. Как он?
*
Саманта стала ночевать у Дэвида, хотя и вела себя достаточно безрассудно, всем своим видом показывая серьезно настроенному мужчине, что она рассматривает их отношения лишь в качестве кратковременного увлечения.
— Она уже моя, — как-то раз, хитро прищурившись и наблюдая за тем, как Саманта собирает ветки на пляже, констатировал Дэвид, облокотившись о свой дом. — Просто она еще этого не поняла. Но это ничего. Пройдет время и она выкинет из своей рыженькой головки все эти свободолюбивые штучки.
Дэвид чувствовал себя хозяином и вел себя как хозяин. Но он был не тем хозяином, который словами доказывает своё главенство, а тем хозяином, который одним своим действием не оставляет ни малейшего шанса на оспаривание принятого им решения. Однако это абсолютно не значило, что он никого не слушал. Наоборот, Дэвид всех выслушивал, делал вывод и только после этого решал, что именно и как будет на самом деле. Саманта только корчила, в буквальном смысле этого слова, из себя главную, при этом сама прекрасно осознавая, что полностью подчиняется воли этого мужчины. Рыжеволосая топала ногой, и всем казалось, будто Дэвид и вправду делает так, как она желает, но на самом деле всё происходило так, как хотел он. Она не хотела ужинать, потому что ненавидела брокколи, и мы не ужинали… По крайней мере брокколи — мы ели бифштексы. Она не хотела идти спать к Дэвиду и не шла — Дэвид сам её переносил. Она не хотела, чтобы Дэвид разжигал костер, и он не разжигал (в мелочах, всё-таки, он ей уступал).
Дни становились короче, а ночи всё холоднее. Температура воздуха по ночам порой падала до десяти градусов. Начались пасмурные дни, из-за которых невозможно было помыться не замерзнув, поэтому с конца сентября я мыла только голову. Правда третьего октября, в день рождения Сэм, погода со второй половины дня была солнечной и безветренной, поэтому нам всё-таки удалось помыться полностью. Естественно мне нечего было подарить своей подруге, за исключением своих сильных объятий, но Дэвид приготовился к этому дню основательно (я его заранее предупредила о значимости этой даты). Под вытяжным тентом у своего дома он организовал настоящий пикник, по окончанию которого даже торт с одной свечкой представил. Не смотря на то, что к вечеру поднялся сильный ветер, Сэм всё же умудрилась задуть свою свечу самостоятельно. Я не могла вспомнить, когда в последний раз ела торт (наверное на свой день рождения, в компании братьев Олдриджей), возможно именно поэтому он казался мне необыкновенно вкусным. После плотного ужина последовали песни. Чуть больше недели назад мы выяснили, что Дэвид отличный игрок на гитаре и с тех пор он каждый день учил нас правильно беспокоить струны на его раритетном инструменте. А так как мне делать особо было нечего, я каждый день занималась игрой, сидя на ступеньках передвижного дома, пока недопарочка гуляла где-то неподалеку. В итоге, хоть и по чуть-чуть, но я делала свои первые успехи в музыке.
На следующую ночь после дня рождения, Сэм впервые осталась ночевать со мной. Конечно я испугалась того, что она могла серьезно поссориться с Дэвидом, но причина была глубже.
— То есть ты осталась ночевать со мной лишь из-за того, что у тебя критические дни? Не вижу связи.
— Что ты, что Дэвид, честное слово… Я не скрываю того, что между нами возник мимолетный роман и мы друг с другом только ради секса. Поэтому я не вижу смысла ночевать у него без надобности. Ну ты понимаешь…
— Серьезно?
— Да.
— Ты это Дэвиду говорила?
— Да.
— И что он?
— Говорит: «Конечно-конечно», — после чего улыбается или хмурится и разводит руками. Я даже не уверена в том, что он меня понимает.
— Зато я уверена в том, что ты не понимаешь его. И после этого вы еще меня дурой называете.
— Когда это я называла тебя дурой, и кто это «мы»?
— Ты и Эмилия, на девичнике Тэмми.
— Это когда я говорила, что Олдридж хочет тебя сожрать от страсти…
— Забей, — фыркнула я, резко отстранившись от рыжеволосой и она сразу же замолчала.
Каждые новые сутки становились всё более холодными, а седьмого октября даже пошел холодный дождь. Дэвид настаивал на том, чтобы мы перебрались жить к нему, убеждая нас, что в его машине хватит места на четверых мужиков, не то что одному громиле, одной рыжей щепке и половинке подростка, но Саманта не собиралась так легко сдаваться в его цепкие руки. Она ясно дала понять парню, что предпочитает мерзнуть в трясущейся от ветра палатке, кутаться в те немногие теплые вещи, которыми мы обладали (всего пара толстовок на двоих и тройка носков) и греться у костра вместо обогревателя, нежели принимать хоть какую-то помощь от него. Исключением стал плед, который Дэвид злостно швырнул в нашу палатку, когда мы укладывались спать, не дав ни единого шанса на сопротивление со стороны Сэм, за что я была ему искренне благодарна. В конце концов от упрямства рыжей страдала и я. Больше всего на свете в сложившейся ситуации я боялась заболеть, так как денег на банальную аспиринку у нас не было. Вывод: простуда подобна гибели. Поэтому когда на пятый день промозглой погоды я начала чихать, от страха моё сердце упало в пятку и впечаталось в песок. Я сразу же начала нервно просматривать наши закрома: пару евро, горстка датских крон, несколько банок тушенки, бутыль пресной воды и сушки. Британская земля вдруг замаячила у меня перед глазами, и в груди сжался комок паники. «Нет-нет-нет… Только не туда… Только не обратно!» — Проносилось у меня в голове всякий раз, когда Сэм заговаривала о том, что через пару дней нам придется сворачивать свой лагерь. А делала она это с каждым днём всё чаще.
На шестую ночь после беспросветной серости со дня рождения Саманты, мы проснулись от громких хлопков. От страха, я вся съежилась — казалось, будто где-то над нашими головами выпаливает настоящая пушка. Этой пушкой оказался Дэвид. Он хлопал в ладоши над нашей палаткой и что-то кричал. Из-за страшного шума, по-видимому, принадлежащего внезапно разгулявшейся непогоде, я на несколько секунд потерялась в пространстве.
— Дэвид? — протянула Сэм, всматриваясь в мой мобильный. — Пять утра, что ты…
— Сэм, — испуганно окликнула рыжеволосую я, почувствовав под собой ледяную сырость. Мы спали в воде!
— Вам жить надоело? — сквозь дикий порыв ветра и рычание разбивающихся волн, прокричал Дэвид, после чего Саманта резко открыла палатку и выскочила из нее, потянув за собой и меня. Кромешную тьму разрезал только свет фар заведенной машины Дэвида. С неба лились потоки воды, а волны разбушевавшегося моря были настолько высоки, что добегали на пять шагов дальше нашей палатки. Как нас до сих пор не затянуло в море — было не понятно. Мы инстинктивно стали собирать вещи, которые промокли до последней нитки. Внезапно Дэвид вдруг схватил палатку и, не разбирая, потащил её в сторону своего дома. Наскоро засунув всё и в без того заполненное, багажное отделение, мы с Сэм нырнули внутрь машины, пока Дэвид всё еще возился с палаткой. Только сейчас, оказавшись в жгучем тепле, я вдруг поняла, что промерзла не то что до костей, а насквозь. У меня, в буквальном смысле, зуб на зуб не попадал. В ожидании Дэвида мы встали у самого входа на кухне, не решаясь пройти внутрь. Примерно спустя пять минут Дэвид резким движением открыл дверь и вошел внутрь мокрый, словно его только что окатили из ведра.
— Вы еще не переоделись?!
— А должны были?! — с вызовом начала Сэм.
— Должны, — мгновенно оборвал её Дэвид, после чего стянул с себя куртку, заставив и нас снять свои промокшие толстовки. После он отправился в сторону спальни, и я видела, как он вытаскивал какие-то вещи из подкроватного шкафа. Через пару секунд Дэвид выдал нам по огромному махровому полотенцу с мочалками и приказал по очереди идти в душ. Меня долго уговаривать не пришлось — я буквально влетела в душевую комнату первой. Раздевшись, я приоткрыла дверь и бросила комок мокрой одежды в коридор на пол, рядом с чистой футболкой, которую любезно предоставил мне Дэвид.
Душ я принимала не дольше десяти минут, но это были самые чудесные десять минут за прошедшие месяцы (за исключением ужинов в исполнении Дэвида). Я вымыла волосы каким-то мятным мужским шампунем, тщательно проскребла себя мочалкой и трижды обдалась горячей водой. Я могла бы простоять под душем еще час, если бы не переживала за количество горячей воды, которой должно было хватить на троих.
Когда я вышла, Дэвид копался в холодильнике, Сэм же с надутыми щеками прошагала в сторону душевой, параллельно подобрав мои вещи, чтобы забросить их в стиральную машинку. Я еще раз поправила на себе огромную футболку Дэвида (она почти доставала мне до колен!), которая смотрелась на мне, как громадный балахон.
— Горячее молоко? — поинтересовался Дэвид, не смотря на меня.
— Было бы не плохо.
— Твою ж мать! — выдохнул мужчина, переведя на меня взгляд. — Ты как из фильма «Звонок», честное слово! И чего же ты такая худющая? Еще минус несколько грамм и ты в стадии анорексии. Говорят, что перед сном есть нельзя, но я тебя определенно накормлю. Уж лучше спать с полным желудком, нежели поутру отбивать его от спины или вовсе проснуться прозрачной. Встань-ка на весы, — попросил мужчина, после чего вытянул из-под кухонного гарнитура напольные весы. — Какой у тебя рост?
— Метр семьдесят один.
— Сорок восемь килограмм?!
— И сто грамм…