— И не сидишь за бумагами сутками? — ошарашенно спросила я, переведя взгляд на своего зятя.
— Нет, — ответил за Эмметта его начальник, пока мой недородственник крутил кружку с чаем в своих белых руках. — Сразу после прямых эфиров он летит домой к жене. Мы, конечно, всё понимаем: семья, младенец, бессонные ночи — но ведь нельзя в прямом эфире перепутать Ньюфаундленд с Нью-Йорком и даже не исправиться.
Я снова посмотрела на серьезное лицо Била, затем на пытающегося сдержать смех мужчину за его спиной и снова на побелевшего Эмметта, после чего уткнулась взглядом в дурацкий торт в своих руках.
— По ночам он дрыхнет, а не сидит с дочкой, потому что сильно устает на работе, на которой пропадает сутками напролет, — тихо произнесла я, после чего парень, стоящий подле своего начальника, перестал давиться смехом. Не знаю, что именно в этот момент мной двигало (злость, негодование или просто эмоциональный коктейль эмоций), но я со всего размаха впечатала в лицо Эмметта кондитерское изделие, специально купленное мной для его персоны. Никто ничего не успел понять, даже Эмметт, застывший со своей дурацкой кружкой в руках. Спустя секунду после своего геройского поступка, я до боли прикусила свою нижнюю губу, Бил удивленно выпучил глаза, а у парня, стоящего за спиной Била, буквально отвисла челюсть.
— Твой любимый торт, — обратилась я к окаменевшему Эмметту, выражение лица которого было не разобрать из-за налипших на него густых сливок. — Он был дорогой, в отличие от тебя.
Взяв салфетку с близстоящего стола и нервно вытерев ладонь, я добавила, не глядя на начальника своего бывшего зятя:
— Советую Вам его уволить. Он не надежный.
Выйдя на коридор, я увидела через огромное офисное окно, которое было минимум в три метра шириной, что начальник Эмметта, его коллега и сам Эмметт смотрят в мою сторону. Прислонив средний палец правой руки к окну, я со скрипом провела им по поверхности смутного поликарбоната, пока мои костяшки не перешли на шершавую стену, и я не скрылась в соседнем коридоре. Как я могла ему поверить?! Как я могла поверить в то, что та резиновая кукла из кафе была каким-то там клиентом?! Дура!!!
Глава 31. Можно ли верить мужчинам?
— Ну а вдруг это вовсе не постоянная любовница? Вдруг это была одноразовая проститутка? — затрепетала мама, бегая вокруг папы, который судорожно хватался за своё сердце.
— Я убью этого подонка, — пытался кричать отец, но лишь хрипел и краснел.
— Какая разница, любовница или проститутка? — спокойно отозвался дедушка, перебирающий фасоль за кухонным столом. — Если он хотя бы мысленно изменил Эмилии, значит он виновен. Я никогда не смел даже мысленно желать иной женщины кроме своей жены. В моем мозгу и моем сердце всегда была только Пэт. Всегда. Даже сейчас.
— Я растопчу его в пыль, — продолжил хрипеть папа, внимательно выслушав речь своего отца.
— Дерек, умоляю, не нужно горячиться, — заставляя выпить отца, настой валерьяны, лепетала мама. — Я убеждена в том, что нам нельзя пороть горячку. Сейчас мы все выпьем валерианы, успокоимся и обсудим сложившуюся ситуацию… А ведь мне соседка говорила, что видела Эмметта в компании какой-то девахи, — внезапно всхлипнула мать. После этих её слов отец снова начал синеть от злости.
Успокоиться удалось лишь спустя час, когда мне уже пора было собираться на работу. Мы решили ничего не говорить Эмилии, пока не получим неопровержимые доказательства того, что Эмметт действительно ей изменяет. Папа предложил подождать до субботы, так как в субботу у него был выходной, и он спокойно мог проследить за этим козлом. Смысла разговаривать с Эмметтом мы не видели, так как были абсолютно уверены в том, что он не расколется.
Когда я открыла дверь, Тайлер уже собирался звонить в звонок.
— Привет. Всё нормально? Ты какая-то взбудораженная. Проблемы в семье?
— Да… Забей. Что ты здесь делаешь?
— Мы договорились сегодня встретиться в парке, и ты не пришла. Я прождал тебя два часа.
— Прости-и-и… — гулко выдохнула я. — Мне действительно жаль. У меня и вправду проблемы в семье… Я совершенно забыла… Почему ты мне не позвонил?
— Думал, что если ты не пришла, значит, не захотела. Смысл звонить человеку, который не захотел прийти на свидание? — идя рядом со мной, почти упрекнул меня Тайлер.
— Не позвонил, но при этом решил прийти?
— Просто не выдержал, — гулко выдохнул парень.
— Послушай, не называй наши встречи свиданиями и не выдыхай вот так вот тяжело, когда говоришь о том, что думаешь обо мне. Окей?
— Окей.
— Тай, я просто… — я резко остановилась, пытаясь привести свои мысли в порядок. — Просто у меня в голове каша. Честно. Не пытайся связываться с человеком, у которого в голове каша. Это чревато… Последствиями.
— Я уже связался, — нервно улыбнулся парень. — Сложно, но пока еще не жалею.
— Пока, — тяжело выдохнула я, запрокинув голову, после чего перекатила её на левое плечо и посмотрела на собеседника.
— Куда ты бежишь?
— На работу опаздываю.
— Можно с тобой?
— Только при условии, что ты не будешь меня провожать и встречать с работы. И еще не будешь приходить в мою смену.
— Договорились.
Мы в полном молчании дошли до бара. Всю дорогу я наблюдала за тенью, отбрасываемой мной от луны, которая насупившись смотрела мне в спину. Казалось, будто она колким лучом врезается мне в затылок, словно упрекая меня в чем-то мне неведомом.
*
— Ты опоздала на пять минут, — заметил Том, как только я встала у барной стойки.
— Не на пять, а на три.
— И тем не менее.
— Форсмажор дома.
— Могу простить тебя, если останешься сегодня после работы и позволишь хорошенько себя наказать.
— Уж лучше сдохнуть, — откровенно выдохнула я, так как сегодня моё настроение не располагало на телячьи нежности. От подобной резкости Том покраснел и, громко бросив ящик с пивом мне под ноги, ретировался за кладовой дверью.
Около полуночи в баре нарисовался Мэйсон, который с некоторых пор стал завсегдатаем этого заведения. Снова сверля меня в течение всего вечера взглядом, сидя за ближайшим к барной стойке столиком, он выдул три пинты пива и в очередной раз ожидал меня после окончания моей смены.
— Глория, позволь тебя проводить сегодня, — заплетающимся языком проговорил Уильямс, появившийся словно из неоткуда.
— Мэйсон, я ведь уже просила отвалить от меня.
— Почему ты мне грубишь? Ты всегда со мной груба, а ведь я ухаживал за тобой с подросткового возраста, — вдруг впился в моё предплечье парень.
— Если ты сейчас не отпустишь меня…
— То что, разобьешь мне губу, как тому парню? Уж лучше укуси…
— Эй, отвали от нее, — послышался знакомый голос и из тени бара неожиданно вынырнул Тайлер.
— Иди куда шел, — еще сильнее сжал мою руку Мэйсон, обращаясь к Тайлеру заплетающимся языком. — Не лезь в семейные разборки.