Это что ещё за новости? Хмурюсь:
— Зачем?
Фея обличительно тыкает мне в нос пальчиком:
— Это ты во всëм виноват! Думал, один раз помог — и всё, отделался? Теперь навсегда с тобой останусь, вот. Пока не помрëшь, конечно.
Припоминаю байки Капеца о присасывающихся к магам фейри.
— А Капец-то насчёт тебя был прав… — присвистываю. — Убить меня решила?
Эфения хмурится и сердито топает в воздухе ножкой:
— Сдурел что ли? Да я с тебя пылинки сдувать буду, чесслово! Щит вон тебе сделала. Кто ж от такой кормушки добровольно откажется⁈
— «Кормушка», значит… — угрожающе начинаю я. И вдруг слышу посторонние звуки — какой-то гул, лязг и грохот.
Мгновенно настораживаюсь. Ещё сюрпризов не хватало! Вскакиваю на ноги, но сделать ничего не успеваю.
В сторону обелиска со свистом несётся шар, отчётливо видимый на фоне вечереющего неба. Бам! Приземляется неподалёку на две лапы, напоминающие по конструкции лягушачьи. Только тогда у меня получается как следует рассмотреть эти штуку.
Она явно рукотворная, скорее всего металлическая. Выкрашена в тёмно-серый цвет. Судя по размеру, внутри шара свободно может разместиться взрослый человек. Но никаких обзорных окон или чего-то подобного не видно. Беспилотник? Удивительно встретить в магическом мире подобный механизм.
Новая порция грохота — и позади первой машины приземляются ещё четыре. Одна из них втыкается в стену дома. Та разлетается обломками, а вот шарообразной «лягушке» хоть бы что.
Стоит новым машинам приземлиться, как тут же оживает самая первая. Шар опускается до самой земли и открывается. Из него, поправляя развевающиеся из-за поднявшегося ветерка светлые волосы, появляется женщина.
Она производит странное впечатление. С одной стороны — длинная, до пят, юбка, светлая накидка на голову наводят на мысли о скромности. С другой — внушительное декольте и самодовольная ухмылка меняют впечатление на прямо противоположное. Ещё и цвет волос странноватый — светло-розовый, будто кукольный.
У Эфении, конечно, шевелюра ещё ярче, но она-то фея, ей можно.
Женщина выбирается из своего странного средства передвижения и дружелюбно мне улыбается.
— Мы опоздали, да? — её голос такой нежный и сладостный, что у меня аж в печёнке засвербило. Я бы больше поверил, если бы она гаркнула тоном заправского сержанта.
— Смотря куда вы торопились, — пытаюсь выглядеть дружелюбным, но сжатые кулаки меня выдают.
Женщина оглядывается по сторонам. Её взгляд падает на тело Вилиса. Он вроде дышит, но рост вернулся к первоначальному, рога втянулись, а одежда приобрела изначальный вид. Разве что побурела от крови и почернела из-за сажи.
— Бедняга Вилис, — без тени сочувствия произносит новоприбывшая. — Слабость разума порождает чудовищ.
— Вы его знаете? — возвращаю внимание к себе. Нападать на меня вроде не собираются. Значит, есть вероятность, что они не из одной шайки.
Дама кивает:
— Когда-то он служил Церкви второго пришествия. Но продал свой талант в дурные руки.
А у церкви вашей руки, получается, не дурные? Ой ли…
Но вслух я этого, разумеется, не говорю. Возвращаюсь к более важному вопросу:
— Зачем вы здесь?
Женщина смотрит на обелиск, брезгливо поджимая губки.
— Вероятно, затем же, зачем и вы, — говорит, чуть помедлив. — До Собора святейших дошла весть о безобразиях, которые он учиняет.
— Вот как. Главное, вовремя, — не могу сдержать сарказма. — Он там за десять лет не меньше сотни человек законсервировал. А до всех только «слухи дошли».
Женщина не отвечает, только улыбается ещё дружелюбнее. Так, что помимо воли возникают мысли о том, что пришли-то они как раз вовремя, чтобы увидеть результаты эксперимента. Хотя, может, я это сам придумал и наговариваю на хороших людей.
— Как вас зовут, юноша? — наконец интересуется незнакомка.
— Макс. А вы у нас кто?
Дама удивлённо вскидывает брови, но всё же отвечает:
— Святая Жаслин, к вашим услугам.
Просто киваю. Очередное ничего не говорящее мне имя и должность. «Святейшие», «чистейшие» — этого добра тут пруд пруди. Любят они в этом мире пафосные титулы.
— Что вы собираетесь с ним делать? — киваю в сторону Вилиса.
Жаслин задумывается на мгновение:
— Заберём и будем судить по церковным законам.
— А люди? — указываю в сторону открытого подвала. — Что с ними?
Святая скалится совсем не по-доброму:
— Какие люди? Несчастные порченные существа, которые угодили в лапы еретиков? Единственное, что можно для них сделать, — это предать земле.
— Ну нет, — усмехаюсь. Ишь ты, какая прыткая святоша! Пришла на всё готовое, и ещё распоряжается. — Только после того, как всё тут осмотрят мои коллеги.
— Служба надзора за правопорядком здесь ни при чём, — настаивает подрастерявшая свою самоуверенность Жаслин. — Это внутрицерковное дело!
Равнодушно развожу руками:
— Вот вы это начальству моему и расскажете. Они сейчас как раз подвал осматривают.
Не по своей воле, конечно. Но ведь хоть немного осматривают, так? Вряд ли сидят в своих «банках» с закрытыми глазами.
— Думаю, вы сейчас лжёте, Макс, — медовым тоном выдаёт святая. — Поэтому мы вынуждены задержать вас до выяснения.