— А я твоего мнения не спрашивал, старейшина-как-тебя там. В своих делах я сам разберусь. Бывай.
Физиономия мальчишки раздражённо морщится. А я отправляюсь на выход. Кажется, мне всё-таки лучше заглянуть в лазарет. Фати меня, конечно, успела слегка подлатать, но надо бы получить полноценное лечение. Заодно присмотрю за Ангваром с Эмой. И пусть даже не надеются, что теперь я оставлю их в покое.
За спиной слышу шелест юбки. Орлина тоже решила за мной последовать. Более того — она торопливо меня догоняет и хватает под локоть, старательно приноравливаясь к моим шагам.
— Зачем ты так со старейшиной? — негромко выговаривает женщина. — Ещё и сам признался, что нарочно это устроил. Теперь наверняка накажут ведь.
Вот только долбёжки в мозг мне сейчас не хватает.
— Пусть знает, что не все его боятся, как Ангвар, — отрезаю я. — Не понимаю, что такого страшного в маленьком ребëнке.
— Это ты зря, — слышится сзади. Настырный малец, оказывается, увязался следом. — Немало было тех, кто серьёзно жалел, что со мной связался. Как бы ты не побывал на их месте.
— О сделанном жалеть привычки не имею, — не оборачиваясь, сообщаю пацану. — А что, кайзер тоже в число пожалевших входит?
Судя по голосу, Олгаф усмехается:
— Так ты знаешь эту древнюю байку. На самом деле там всë было совсем по-другому.
— Откуда ты знаешь, что именно я слышал? — возвращаю усмешку. — Может, именно то, что там было.
А мы наконец добираемся до точки входа в пространственный туннель и все вместе перемещаемся к лазарету. Понятия не имею зачем Орлина с Олгафом увязываются за мной. Впрочем, дело их.
— … поэтому его надо поскорей убить, — слышу первым делом, стоит мне материализоваться на точке выхода. Ого! Кого это там уже линчуют?
Перед зданием лазарета толпится народ. Тут же на скамейке со скорбным видом восседает Ангвар. В митинге он участия не принимает, но, по всему видно, поддерживает. Выступает же какой-то невзрачный мужик, которого я уже не раз видел в свите Ангвара.
Точнее, выступать он уже закончил, потому что толпа разразилась криками поддержки.
— А я вам говорю, никаких убийств на моей территории! — звонко чеканит обозлëнная Фати. — Вот выздоровеет — делайте тогда с ним, что хотите!
— Защищаешь порченного? — верещит мужик. — Может, ты и сама уже…
— А ты проверь, — язвительно хихикает девушка. — Только за достояние своë потом не обессудь. Если оно у тебя ещё осталось.
Широким, насколько это возможно в моëм состоянии, шагом подхожу поближе и расталкиваю толпу. Увидев меня, Фати радостно улыбается.
— Что это вы тут делаете? — интересуюсь напористо, обводя взглядом собравшихся. — Улики уничтожаете?
— Там порченный! — ябедничает мужик, тыкая пальцем в сторону лазарета. — А эта ведьма…
— Эфирное заражение у Эмы отсутствует, — прерывает его Фати. — Для нас он совершенно не опасен.
— А ещё он может рассказать Иерарху кое-что неудобное про твоего господина, — поддакиваю я. — Поэтому его надо поскорее прикончить, правда?
Мужик морщится, как от зубной боли. Но ни соглашаться, ни отрицать не торопится. Наверное, потому что к нашей тëплой компании подходит Олгаф. Ну и Орлина, конечно. Только против обыкновения женщина тиха и задумчива. Будто пытается что-то осмыслить.
— Мальчик прав, — кивает старейшина в мою сторону. — Сначала пострадавшего необходимо допросить, а уж потом решать, что с ним делать.
Олгаф бросает острый взгляд на поджавшего хвост сына, но тот ничего не произносит.
— Между тем, — продолжает юный старейшина, — я кое-что понял. Принять решение, дабы разобраться в вашей склоке, нужно немедленно. Сначала ты, Ангвар.
Заместитель Иерарха резко вскидывает голову, чтобы хоть наказание принять достойно. Но нервно подёргивающаяся здоровая щека его выдаёт. Впрочем, это может быть последствие травмы — располосовал его Эма знатно, ничего не скажешь.
— Знаешь, Ангвар, какая добродетель лежит в основе любого крепкого объединения? — задушевно вопрошает старейшина. И сам же отвечает. — Наверняка ты сейчас подумал, что подчинение. Почти. Не подчинение, но смирение — вот что важно для любого человеческого объединения. И что же значит это смирение, Ангвар? А то, что каждый человек занимает ровно то место, которое ему принадлежит. Или которое, — Олгаф бросает косой взгляд на меня. — Способен взять и удержать силой. Ты понял, в чём была твоя главная ошибка, Ангвар?
— Да, отец, — смиренно склоняется повеселевший мерзавец. — Я пронесу ваши слова через отмеренный мне срок.
— Отлично! — хлопает в ладоши старейшина. — Тогда собирайся.
— Куда⁈ — мигом вскидывается Ангвар.
Мальчишка-старейшина кровожадно улыбается:
— Церковь Второго пришествия, монастырь Служения. Ну ты знаешь, тот самый, который на юго-западе, на границе с тролльей республикой.
Судя по вытянувшейся роже Агнвара — и правда знает, причём исключительно недоброе. Но спорить он даже не начинает — по всему видно, что тут как старейшина скажет, так и будет.
— Что касается пострадавшего, — продолжает Олгаф, — то до полного выздоровления он находится под моей защитой и ответственностью. Решение по нему я приму позже. Негоже оставлять парня без права голоса.
Над толпой повисает молчание, но спорить со старейшиной никто не решается. Я тоже не собираюсь: пусть эти двое голубчиков подуспокоятся, тогда-то я их и прищучу. Справедливость не терпит суеты.
— А теперь насчёт тебя, Макс, — поворачивается ребёнок ко мне. В его глазах мне чудится злорадство. — Я выслушал твои соображения и согласен, что в них есть рациональное зерно. То, что ты говоришь про силу и ответственность — так вообще хоть в учебник вноси.
Настораживаюсь. Если сейчас он меня хвалит, значит гадость приберёг напоследок, так? И Олгаф не разочаровывает.
— Только ты, Макс, — говорит резко, будто гвозди вбивает, — превратно понимаешь нашу и свою ответственность перед этой страной. И лучше будет, если ты познаешь груз ответственности на собственной шкуре. Поэтому ты…
— Что здесь происходит? — врывается в оглашение приговора голос Иерарха. Сам он появляется тоже, вместе с Игором и Рах Шаном. Сердий видит малыша Олгафа и замирает, неверяще на него глядя. — Старейшина?
— Да, это я, — скромно кивает пацан.
Следующие несколько минут идёт торопливый обмен новостями. Сердий рассказывает, что донжон успешно разрушен и прорыв ликвидирован. А способ борьбы с этой напастью уже нарекли методом Макса.
Наверное, я должен радоваться такой чести. Но сейчас перед моими глазами — тонкая фигурка Вирры, исчезающая в огненной вспышке. Первое имя в моей новой памяти, взывающее к возмездию. И вряд ли последнее.
Олгаф в общих словах пересказывает произошедшее в покоях Ангвара и решения, которые он уже озвучил. Иерарх недовольно хмурится, но спорить со старшим почему-то не спешит.
— Так что же вы решили насчёт Макса? — вкрадчиво спрашивает молчавший до сих пор Рах Шан.
— Отправлю его в какой-нибудь форт, пусть остынет, — отвечает Олгаф. — На дальнем севере есть парочка подходящих…
— У меня есть предложение получше, — радостно потирает руки советник, сверкая красными глазами. — Пусть поработает на благо Великой Росии в отряде вечных.