Август 2024 г.
Мир быстро поделился на «свои» и «чужие». Каждый день, притом по нескольку раз привозили раненых и не только с огнестрелом. Никто пока не понимал, как всё устроено, что происходит, если человек остался жив после укуса или самый главный вопрос: «Как их убить?» Хотя несколько вариантов у военных всё же проклюнулось. Огонь, обезглавливание и ультрафиолет, а вот о серебре, походу, знал один лишь я. И на фоне всего происходящего это выглядело довольно странным.
Нет, определённо, так не бывает, скорее всего, информация ещё не добралась до нужного человека. Военная машина хоть и считается самым быстрым бюрократическим аппаратом, но всё равно не может реагировать мгновенно.
Стрёмно, конечно, сейчас сидеть в обнимку с автоматом, магазин которого набит обыкновенными патронами. Хоть бы зажигательные дали и то больше пользы. А закат с каждой минутой становится всё ярче, ещё каких-нибудь часа полтора и опустится ночь, вот тогда и начнётся самое веселье.
Ровно три недели мне дали на то, чтобы срослись кости, а затем взяли в ополчение. На передовую, разумеется, сразу не послали. В первую очередь, подобных мне согнали в классы, где на фоне пожелтевшего от времени плаката объяснили устройство автомата Калашникова. Затем нас по десять человек подводили к стенду, где мы ещё раз выслушали те же самые инструкции. Но на этот раз нам ещё дали возможность потрогать оружие, разобрать его и собрать.
Следующим пунктом стал огневой рубеж и вот здесь, мы уже зависли надолго. Каждому было необходимо «сжечь» по три магазина и вот с этой, казалось бы, несильно сложной задачей образовались большие сложности. Не у всех, конечно, были даже такие, кто держал оружие в руках уверенно, но у большинства даже магазин пристегнуть не получалось. Руки тряслись, приёмник определялся визуально, и это естественным образом раздражало опытных инструкторов.
Выражения звучали настолько витиеватые, что впору записывать, после чего на докторскую подавать на тему: «Филологическое исследование глубины русского мата». Не удивлюсь, что после этого даже грант на исследование выделят.
Вот только на практике, у рубежа, всё это красноречие работало в обратную сторону. Люди нервничали всё сильнее, отчего они обращались с оружием всё хуже.
Тем не менее очередь продвигалась и неминуемо добралась до меня.
— Морзе, к рубежу! — раздражённо рявкнул инструктор, и я подошёл к столу, на котором лежал автомат. — Приготовиться к стрельбе!
— Готов! — крикнул я, чтобы перекрыть треск оружия.
— Заряжай, — прозвучал новый приказ, и я примкнул магазин, кстати, тоже не с первой попытки, хотя, казалось бы, прекрасно знаю, где что находится.
И замешкался я не только в этом моменте. Попытался потянуть затвор, но тот словно во что-то упирался, и сила никак не помогала устранить образовавшийся затык.
— Да ёбвашумать! Хули ты там дрочишь ему?! С предохранителя сними!
— Ой, извините, — стушевался я, и инструктор конкретно побагровел от злости.
Дальше дело пошло немного лучше, после чего офицера отпустило. От восторга он, конечно, не плясал, однако острое желание сломать мне челюсть из его взгляда ушло.
Меня снова вернули в строй, ожидать, когда закончат упражнение все остальные. После чего всю толпу дружно повели на обед. Не сказать, что блюда сильно отличались от тех, чем нас кормили уроды, но здесь хотя бы попадалось мясо, а заодно была уверенность: оно животного происхождения. Плюс ко всему, пища была горячая, даже слишком, но, несмотря на формальные неудобства, ложками все работали проворно. Впрочем, и я не отставал, в памяти всё ещё жива была похлёбка во фляге одна на весь ангар.
Скучать нам больше не давали, каждый вечер мы возвращались в палаточный лагерь и падали на лежаки, без сил и желания разговаривать. Тем не менее, при любом удачном моменте люди пытались что-нибудь выяснить. Однако офицеров и инструкторов, похоже, очень сильно достали однотипные вопросы и вместо ответа нас попросту слали в пешее эротическое.
Я воочию убедился, на что способен человеческий мозг в подобных ситуациях. Слухи ходили разные, начиная от того, что это какая-то шутка и заканчивая полным апокалипсисом всего мира. Вот только точно никто ничего не знал, и большинство гипотез выдумывалось прямо на ходу.
— Тащ лейтенант! — окликнул я своего командира. — Разрешите обратиться?
За прошедшую неделю он вроде как проникся ко мне уважением. Я не ныл, как многие, не жаловался на тяжёлую судьбу-злодейку и самое главное — не задавал тупых вопросов.
— Разрешаю? — всё же с не очень довольным лицом отозвался тот. — Но если ещё и ты сейчас спросишь, что там творится в мире — я тебе нос сломаю.
— Да я не за этим, — покачал я головой, хотя подобные мысли в голове всё же крутились. — Вы ведь в курсе, что они серебра боятся?
Командир замер и смерил меня странным взглядом, словно не поверил, но и за идиота вроде как не принимает.
— Откуда информация? Тоже из слухов?
— Нет, тащ лейтенант, из личного опыта.
— А ну-ка, — старший оттянул меня чуть в сторонку от общей тропы и перешёл на нормальный тон общения, — давай подробнее, что ты об этом знаешь?
Я пересказал ему то, что произошло со мной в самом начале на площади во время праздника. Как меня спасла цепочка, и что удалось услышать от самих уродов. Тот внимательно впитывал информацию и коротко кивнул в конце.
— Я тебя услышал, Морзе, — добавил он. — Значит, теперь слушай меня сюда, никому ни слова об этом, понял меня?!
— В смысле? — опешил я от такой постановки вопроса.
— В коромысле, бля! — тут же взвинтился тот. — Рот на замо́к и чтоб больше никому, понял?!
— Да вы не понимаете, это очень сильно поможет нам, их не берут обычные пули! Вы должны донести эту информацию наверх. Нас ведь убьют, нет, вы не понимаете, не просто убьют, мы станем ими, пополним их ряды…
Жёсткий хук оборвал мою истерику и обрушил на землю. Лейтенант присел рядом на корточки и оторвал моё лицо от земли за волосы.
— Успокоился, боец?! — холодным, безразличным тоном поинтересовался он. — А теперь слушай и вникай. Если ты мне посеешь здесь панику, я пристрелю тебя, ты понял?!
— Да, — коротко ответил я.
— Молодец, — отпустил меня тот. — И не нужно считать нас идиотами, мы знаем, как и чем убивать этих ублюдков, о серебре в том числе.
— Тогда почему…
— А это не твоего ума дело! — добавил лейтенант и поднялся. — Твоя задача — выполнять приказы. Как понял?!
— Да понял я…
— Не слышу, боец!
— Так точно, выполнять приказы, тащ лейтенант!
— Идут! — крик слева вырвал меня из воспоминаний.
Руки мгновенно вспотели, внизу живота появилось неприятное, тянущее ощущение, а голова слегка закружилась. Я знаю, так действует адреналин, а его пребывание в крови обеспечено страхом. Мы как пушечное мясо сидим в окопах в ожидании смерти, и это в лучшем случае.
Несмотря на знания военного руководства, патроны нам всё равно выдали обыкновенные. Всех, кто более или менее научился попадать в мишень, сбили в кучу, упаковали в грузовики, и вот мы здесь. Те, кто ронял оружие после выстрела или умудрялся мазать в человеческий силуэт со ста метров, как раз занимались ландшафтным дизайном местности. А именно: копали эти чёртовы траншеи, которые теперь станут нашей могилой. Нужно было тоже изображать идиота, но теперь уже поздно что либо менять.
— Твою мать, что же так страшно-то? — одними губами пробормотал я.
И в этот момент прогремела первая очередь, а затем наступил хаос. Командующие что-то кричали, в попытке заставить действовать нас как единое, слаженное подразделение, но куда там. В полном безумии люди лупили из автоматов на весь магазин, сливая боеприпасы в считаные секунды, пытаясь попасть в едва заметные тени, что мелькали на фоне тёмного неба.
Грохот, крики, кто-то несколько раз пробежал мимо меня, больно задев локтем, а я всё сжимал автомат, не в силах вдавить крючок. Словно заворожённый, я смотрел на происходящее через целик и каждую секунду уговаривал себя произвести выстрел. Вот только пальцы будто онемели и отказывались подчиняться. Почему-то казалось, стоит выпустить хоть одну пулю и меня тут же убьют, хотя непонятно, как это вообще может быть связано.
— Стреляй! Огонь, мать твою! — проревел прямо у самого уха голос лейтенанта и это помогло.
Автомат толкнул в плечо, а тёмный силуэт на горизонте рухнул на землю, как подкошенный. Я сместил ствол и снова выдал короткую очередь, краем глаза замечая, что первая моя цель уже вновь на ногах. Однако с каждым разом я давил спуск всё уверенней, выбивая и тем самым задерживая врага, одного за другим. А затем нам ответили.
Справа громыхнуло так, что земля осыпала голову. Крики боли перекрыли шум боя и, словно в насмешку, на небо выкатилась огромная луна кровавого цвета. Мелькающие тени приобрели более чёткие формы, а вместе с ними мы увидели ещё кое-что. Теперь стало понятно, что за грохот всё это время слышался вдалеке — вертолёты. Единственное, что пока оставалось неясным — на чьей они стороне?
Справа вновь прогремел взрыв, а вскоре их грохот заполнили собой всё. Непонятно откуда летело и что это вообще работало, но стоило бросить взгляд в сторону, на своих, как меня вновь охватила паника. Практически вся правая сторона окопа превратилась в изрытую воронками поверхность. Казалось, что невозможно выжить в такой мясорубке, но глаз то и дело цеплялся за раненных товарищей. За многими из них что-то тянулось, не видать в темноте, даже несмотря на кровавый свет луны. Я всеми возможными способами заставил себя отвернуться и не думать о кишках. Да, я их не видел, но отчего-то понимал…
— Отходим! Отступаем, быстро! — вновь прогремел голос командира.
Тот словно бессмертный, метался туда-сюда по окопу с бешеными глазами, хотя большинство приказов мог спокойно отдавать по рации. С другой стороны, а кто бы тогда стал их слушать? Наверняка он не просто так рискует жизнью, уж точно лучше нашего понимает, как следует себя вести с новобранцами.
— Ты тупой, Морзе?! Я сказал — отступаем! Бегом, сука! — для пущей убедительности я получил хорошего пинка.
И снова сработало. Больше повторять не пришлось. Я выскочил из окопа и ломанулся назад, и вот сейчас страх здорово выручил. Ноги несли меня так быстро, насколько это вообще было возможно. Дыхание со свистом влетало в лёгкие, и даже грохот выстрелов в спину не мог меня остановить. Зато это прекрасно получилось у второй линии траншей. Зубы клацнули, когда я влетел подбородком в рыхлую землю, вот только боли не почувствовал.
— Осторожнее, бля! — раздался голос, и я вдруг осознал, что вторая линия не пустовала.
А на небе развернулось настоящее огненное шоу. По уродам наконец отработали вертушки. Дымные шлейфы устремились к земле, а вскоре вдалеке полыхнуло такое пламя, что, казалось, будто мы находимся на пороге самого ада.
— Сменить магазины! — прогремел очередной приказ и со всех сторон зазвучали характерные щелчки. — Без приказа никому не стрелять! Если хоть кто-нибудь надавит крючок раньше, я ему лично кишки выпущу!
— Сейчас они у нас отсосут, — с кривой ухмылкой произнёс мужик, рядом с которым я оказался.
Уверенный, чувствовался в нём даже некий задор, словно ему нравится то, что происходит. Хотя, возможно, так и есть — сколько раз доводилось слушать подобные истории о том, как люди подсаживаются на войну, словно наркоманы. Для них меркнет всё вокруг, теряется всякий смысл и лишь запах сгоревшего пороха, грохот очередей и свист пуль вновь заставляют их чувствовать себя живыми.
В воздух взмыли осветительные ракеты, и снова раздался крик: «Вон они!» Но на сей раз я уже чувствовал себя более уверенно, страх не ушёл, он всё так же продолжал гнать адреналин по венам. Вот только сейчас мне не хотелось тихо забиться в норку и скулить, напротив, появилось огромное желание крушить, разрушать всё вокруг и убивать каждого, кто попадётся на мушку.
А тем временем на фоне огня появились фигуры уродов. Они шли вперёд, без страха, уверенно, словно машины из Голливудского фильма про апокалипсис. Вот они уже преодолели наш первый рубеж, который мы только что оставили, и в этот момент прогремел очередной взрыв. Настолько мощный, что в ушах зазвенело, а я вдруг понял: не свали мы вовремя, нас бы там сейчас на фарш переработало. Окоп оказался заминирован.
— Огонь! Бей ублюдков, мать вашу! — мимо пронёсся лейтенант, продолжая выкрикивать команды.
Мой сосед уже методично отстреливал тех, кто продолжал неумолимое движение к нашим позициям. И о чудо, каждое такое попадание, приносило свои плоды, уроды больше не поднимались. Вместо того чтобы присоединиться к отстрелу противника, я отомкнул магазин и заглянул внутрь. Даже того, скудного освещения оказалось достаточно, чтобы увидеть тускло блеснувшие пули молочного цвета — серебро.
Так вот что задумали военные? Втянуть как можно больше врагов в бой, показав им нашу спину. Вертолёты наверняка отрезали путь к отступлению, а возможно, и нам помогли — в этом хаосе точно не разобрать. И теперь настала наша очередь, нужно добить остатки…
Автомат снова толкнул в плечо, но сейчас я стрелял уверенно, контролировал каждый патрон, будто они на вес золота. Хотя, если подумать, жёлтый метал сейчас вряд ли сможет переплюнуть ценность серебра.
Уроды быстро перестали изображать из себя мишени в тире, всё же разум в их головах никуда не делся. Впрочем, стрелять они не прекращали, что сейчас, что до этого. Мой случайный знакомый тому доказательство. Он уткнулся лицом в землю и не подавал признаков жизни, даже непонятно, за счёт чего продолжает держаться его тело в вертикальном положении. Скорее всего, он зацепился за опалубку автоматом…
Изредка я бросал взгляды в его сторону, словно ожидал, что он вот-вот проснётся и снова с криком и хохотом продолжит поливать уродов серебром. Лейтенанта, к слову, тоже не слышно, хотя нет, вон он, издалека доносится его отборный мат, скоро вновь пробежит мимо.
Какая же странная чушь лезет в голову, когда всё вокруг стремительно мчится в клоаку. Грохот уже не звучал отдельными взрывами, он слился в невероятную канонаду, казалось, это один большой взрыв, который попросту не желает заканчиваться. Земля летит комьями, мелкие камушки щёлкают по каске, как вдруг зазвенело в ушах, а перед глазами полетели разноцветные круги.
Интересно, я всё ещё жив, или…
Что за странный топот, будто я уснул на футбольном поле…
Чей это предсмертный хрип у самого уха…
— Эй, как там тебя, Маузер?! — кто-то очень настойчиво бил меня по щекам, а вскоре к экзекуции подключилась холодная вода. — …живой?
Я попытался отмахнуться, но не получилось, что-то держало руку. Собственно, всё моё тело оказалось сковано. Может, я снова в плену и меня просто связали? Глаза бы ещё открыть, но их будто клеем намазали, не в том смысле, что физически не желали подчиняться — действительно слиплись.
— Сейчас, потерпи, браток, — снова заговорил знакомый голос, а затем послышался другой звук, будто кто-то копает землю: — Ещё немного, сейчас…
Через некоторое время стало легче дышать, а давление на руки ослабло. Я наконец смог высвободить правую и потрогать лицо. Мне показалось, будто оно покрыто коркой, непонятно только её происхождение. Может, чья-то кровь, а возможно, просто грязь. Тем не менее стало понятно, что я не ослеп, а человек, который периодически бормотал, откапывал именно меня.
— Живой… — снова выдохнул он. — Живой, слава Богу… Ха-ха-ха.
Он заливался истерическим смехом, пока я старательно убирал с глаз корку. Мои руки тоже чистыми не назовёшь, потому дело продвигалось медленно.
— Тащ лейтенант? — я едва смог узнать в чумазом мужике своего инструктора и командира.
— Теперь можно просто Витя, — ещё пару раз хохотнув, отозвался тот.
— Вода есть? Рожу бы умыть, — поинтересовался я, — да и пить дико хочется.
— Держи, — лейтенант бросил мне флягу и судя по весу, практически полную.
Я плеснул немного на ладонь и попытался умыться, но быстро понял, что без проточной воды ничего хорошего из этой затеи не получится. Под пальцами сразу стало скользко и единственное, что получалось, так это размазывать грязь ещё сильнее. Тратить на это питьевую воду жалко, потому я прекратил заниматься ерундой и присосался к горлышку. Сделалось немного легче, даже в голове прояснилось.
— Мы хоть победили? — поинтересовался я на полном серьёзе.
— Что? — как-то отрешённо переспросил Виктор, а затем вновь залился истерическим смехом.
Я наблюдал за ним некоторое время, но вскоре это начало раздражать, и я перешёл к более полезному занятию: принялся раскапывать ноги. Что здесь случилось — непонятно. Судя по всему, что-то взорвалось совсем рядом, а я в этот момент уже находился в отключке. Как только жив остался? Не иначе чудо, по-другому и не назовёшь.
Да достаточно просто осмотреться, чтобы это понять. Землю словно перепахал огромный трактор, повсюду торчат из-под завалов тела в самых причудливых и нелепых позах. Ими же завалено всё позади…
— Наше укрепление переработали на фарш, а те, кому посчастливилось выжить, присоединились к уродам, — внезапно севшим голосом совершенно спокойно произнес лейтенант. — Я уже несколько часов здесь брожу, в тишину вслушиваюсь.
— И что теперь делать будем? — я высвободил ноги и теперь вытряхивал землю из ботинок.
— Понятия не имею, — подкинул плечи тот. — Пиздец нам, походу. Мы теперь сами по себе.
— В смысле? Это же дезертирство, статья!
— Ты тупой, что ли?! Ах да, откуда тебе знать…
— Ты о чём? — недоумённо уставился я на бывшего командира.
— Никого не осталось. Всё! Это конец.
— Ну а как же армия, военные? Ведь у них техника, ракеты, авиация. Я сам видел, как они этих уродов жидким огнём поливали.
— Армия, — ухмыльнулся тот. — Ты просто не представляешь всех масштабов. У них тоже армия, тоже танки и вертолёты. Одно дело, когда на тебя нападают, продвигаются от границы к центру государства. Здесь хотя бы как-то можно понять, где нанесут следующий удар, куда подбросить подкрепление. А эти… Они повсюду, понимаешь? Война идёт везде, не только на границе, она в каждом городе, в каждом районе, в каждой, мать её, стране! Это пиздец, полный, окончательный и бесповоротный!
Я слушал его с открытым ртом и не мог поверить в услышанное. Ведь так не бывает, это просто невозможно, прошло всего пару месяцев. Как мы могли потерять весь мир за такой короткий срок?
— Неужели всё? — от осознания происходящего у меня снова во рту пересохло, руки затряслись, а внутри всё сжалось от поганого предчувствия.
— Не знаю, может, ещё кто живой остался, — вновь пожал плечами лейтенант, — но отсюда точно нужно сваливать.
— Куда?
— Ты мне скажи, ты ведь местный.
— И что это меняет?
— Может, здесь какие деревни поблизости есть? Желательно глухие, чтоб конечная точка на карте.
— Да, за рекой парочка имеется, но там и в лучшее время с людьми не особо было.
— То, что надо, — кивнул Виктор. — Пошли. Попробуем пересидеть там немного, глядишь, что-нибудь решится за это время.
— Понять бы для начала, где мы?
— Под Рязанью.
— Может, лучше в город податься? Там больше шансов на своих нарваться.
— Ты точно меня услышал? Иди, мне похуй, но до рассвета ты там, скорее всего, не протянешь.
— Может, хоть машину возьмём?
— Бля, Морзе, не беси меня. Объясни куда идти и вали уже делай что хочешь.
— Да ладно, понял я всё. В какой стороне Касимов?
— Туда вроде, — покрутив головой, ответил тот.
— Беркут Соловью, приём, — вдруг в наступившей тишине прошипела станция связи из-под завала.
Я было дёрнулся, чтобы ответить, но лейтенант мгновенно выхватил пистолет и направил его мне в лицо.
— Не отвечай, — покачал он головой. — Это могут быть уже не наши.
— А вдруг это остатки армии?
— Я не хочу проверять…
— Беркут Соловью, приём, — вновь долетел хриплый голос из микрофона.
— Не провоцируй, Морзе, или как там тебя. Пуля быстрее.
— А знаешь, что я думаю? По-моему ты просто сыкло, — я, напротив, решил как следует разозлить своего оппонента, в надежде на то, что он захочет дать мне в морду и забудет про ствол. — Я не верю тебе, мы не могли просрать всё за один день. Ты просто боишься.
— А ты нет?! Ты не боишься?! Ты посмотри вокруг, мать твою! Ты хоть понимаешь, что здесь стояли два полка, вооружённые до зубов, плюс техника! Сколько живых ты видишь, Морзе?! Мы обречены, ты что, не понимаешь?!
— И сколько мы протянем вот так, вдвоём?
— А если это они?
— Сейчас день, свалить успеем, — теперь уже я пожал плечами.
— Ну ладно, чё, — шмыгнул носом лейтенант. — Давай, ответь, попробуем.
Я едва успел сунуться вниз, когда грохнул сухой выстрел. Плечо обожгло, на размышления не осталось времени, и я рыбкой нырнул вниз, туда, откуда только что выкопал собственное тело.
Лейтенанту, в отличие от меня, не было видно, что там образовалась приличная нора. Доски, что обрамляли сыпучий участок окопа, при взрыве отошли от стены траншеи, упали под углом, а сверху их как следует присыпало. Я, в свою очередь, как раз выполнял роль заглушки, чтобы нору окончательно не завалило. Именно оттуда и голосила рация. Но самое главное — на дне окопа чётко просматривался приклад автомата.
Именно на него я и рассчитывал, совершая данный манёвр. Хотя изначально, действительно поверил лейтенанту.
«Вот же крыса, вонючая паскуда, гнида!» — крутились мысли в голове, пока я тянул на себя оружие и пытался хоть как-то развернуться в тесном пространстве.
А тем временем Виктор уже добрался до лаза, при этом он не стеснялся выпускать пулю за пулей. Но как только его силуэт появился на фоне светлого неба, я наконец извернулся на спину и вдавил спуск.
Грохот очереди в таком замкнутом пространстве больно ударил по ушам, в правом аж зазвенело. Хорошо, что я в этот момент что-то кричал, тем самым компенсируя давление на перепонки, иначе мог легко и контузию заработать.
Лейтенант вскрикнул и упал прямо напротив входа. Он хватал ртом воздух — толи пытался вдохнуть, толи сказать, но ничего не получалось. Я умудрился всадить в него несколько пуль и положил их в районе солнечного сплетения.
Несмотря на то, что он в меня больше не целился, в его руках вообще не было оружия, я всё так же направлял на него ствол автомата. Умирал он долго, мне даже казалось, прошла целая вечность, прежде чем его осуждающий взгляд остекленел, а губы перестали вздрагивать. И даже после этого я ещё некоторое время боялся пошевелиться, продолжая сжимать оружие в руках.
— Беркут Соловью, приём, — из оцепенения меня вывела вновь ожившая рация, и я поспешил подхватить устройство связи.