Чокнувшись и выпив, мы налегли на закусь. С той стороны, где стоял костомех, прилетела Весточка, поверившая, что мы с вождем драться не будем. Она опустилась на стол и принялась по своему обыкновению подбирать хлебные крошки.
— Короче, пришлось нам думать, чего изобрести, чтобы Вселенную Дагора сохранить, — продолжал Нагибатор. — Кланы объявили перемирие. Потолковали мы меж собой и пришли к выводу, что корень всех бед в слабости болевых ощущений. Они по умолчанию выставлялись на десять процентов, а можно было и совсем убрать. Соответственно, никто не боялся ран и увечий, тем более что отлечивалось то и другое на ура, в том числе без эликов. Что бы с тобой ни случилось, через сутки ты полностью восстанавливался, а снадобья требовались лишь для ускоренного исцеления. Ну и кто при таком положении будет хоть чего-то бояться? Вторым фактором, подпитывающим беспредел, признали мгновенное воскрешение. Конечно, после него приходилось бежать или перемещаться каким-либо другим способом от точки привязки до места, где тебя убили, если хотел шмот забрать. И еще ты мог потерять отдельные предметы экипировки. Даже все. Съехать вниз на несколько уровней. Но на этом неприятности заканчивались. И мы вышли на разрабов с предложением закрепить боль на сотке, — а кому не нравится, пусть валит в УМС, живет там, или подыскивает себе игрушки, в которых никого не режут. Такие предложения и раньше выдвигались, однако их отклоняли по соображениям гуманности. Наше приняли — в качестве эксперимента. Также пообещали разрешить игрокам подменять собой НПС при условии строгого исполнения их обязанностей, с одновременным приобретением иммунитета к убийству. И ввести пустые периоды между смертью и воскрешением. А чем их заполнять, предложили решать нам, благо Вселенная Дагора позволяла и это, и многое другое. Надо сказать, что пространств в ней сперва было только три: основное игровое, с единственным Мировым Островом, покоящимся якобы на спине огромной черепахи, плавающей в Великом Океане, а еще царства Света и Мрака. После замирения кланов было создано еще два: пространство смертных, куда должны были переехать все игроки, и загробный мир, в котором им предстояло проходить испытания всякий раз после гибели. Право стать бессмертным и возрождаться сразу теперь требовалось заслужить.
— Едрена-макарона! — скорбно сказал я.
— Чем ты недоволен? — удивился Нагибатор.
— Как я сам не догадался? Сколько голову ломал, почему тут с воскрешениями такие заморочки! Грешил на эволюцию Версума. А оказывается, все проще…
— Эволюция также имела место. Однако началась она позже.
— Движение на автомате к максимальной достоверности? — захотел я проверить свою давнюю догадку.
— Ага, — подтвердил Нагибатор. — Как мне кажется, это были происки перестраховщиков из реала. Потому что достоверность к моменту начала эволюции и так уже зашкаливала. Но ребятам показалось недостаточно того, что из Версума к ним в телах клонов возвращались считанные единицы народу. И они решили запереть всех игроков в их вселенных, как буйных психов в палатах. Расчет был таким: если настроить систему на стремление имитировать действительность до упора, то в конце концов выйти из Версума станет нельзя. В реале же у людей не было возможности его покинуть.
— Кроме возможности уйти в Версум.
— Верно. Однако для этого приходилось совершить ряд ответственных шагов. Вся последовательность которых гораздо сложнее, чем нажатие кнопки. Требовалось заверить личной подписью множество документов. Получить разрешение. Приобрести или арендовать капсулу… Ни секунды не сомневаюсь, что начавшая эволюционировать система предусмотрела некую совокупность действий и для оказавшихся у нее в плену игроков. И покинуть Версум можно и сейчас. Но что это за действия? Попробуй догадайся. Система — не чиновники, общаться с нею нельзя.
— А в мире Демиургов произошедшее назвали трагической случайностью, — задумчиво сказал я. — Программным сбоем, приведшим к катастрофе.
— Нафига им было впаривать общественности подобное вранье? — не согласился Нагибатор. — Я же говорю: от нас к ним почти никто не уходил. Почти никто не интересовался, что там, в реале, происходит. Не держал постоянной связи с родственниками и знакомыми. Ты просто не представляешь, как четко поделилось в мое время человечество — на тех, кто хотел жить в Версуме, и тех, кто не хотел. И если мы потом не знали, как покинуть Версум, то на Земле-то знали. Вот же он, способ — оформлен в виде квеста, как и положено в игре. Только им не пользуются. Не желают выходить — их право. Совершенно расхотели общаться с кем-либо на родной планете — тоже их право. Сохраняйте спокойствие, граждане! Вы ведь в курсе, какие они там? Пускай себе сидят в своем искусственном мироздании — нам же лучше…
— По последней? — спросил я, чуть наклоняя кувшинчик в сторону кружек.
— Пожалуй что, — согласился Нагибатор. — И пора уже Мудовида воскрешать. Сам-то он не восстанет, пока я не призову.
— Почему у шамана такое странное имя?
— Из-за банальной ошибки. Изначально он имел ник «Мудовед», поскольку как никто мог просчитать, каким образом взять за яйца любого из наших врагов. Но когда регался во Вселенной Дагора, голосовая связь глюканула, а он не заметил. Когда спохватился, исправлять было поздно.
Встав из-за стола, Нагибатор направился в обход мавзолея, прихватив с собой остатки первача и соленый огурец. Мы с Джейн пошли следом. Перед шаманской гробницей вождь остановился и стал с выражением декламировать какую-то тарабарщину. Заклинание сработало: гробница задрожала, зашаталась, из образовавшихся щелей повалил дым. Дверная плита упала вперед, точно подъемный мост. В проеме показался старец ростом с Нагибатора и не уже его в плечах, в звериных шкурах, с бородой до колен и большим сучковатым посохом, загнутым наверху крюком. Пронзив меня огненным взглядом, Мудовид посмотрел на вождя.
— А ты уже на взводе! — укоризненно сказал он. — Что пил, грешник? И почему без меня? Думаешь, если дар тебе, можно его в одну глотку выдуть?
Нагибатор глянул на шамана так, словно собирался выполнить свое обещание его задушить. Но вместо этого сунул ему кувшинчик. Шаман хлебнул из горлышка, погонял первач во рту, словно коньяк дегустировал, проглотил и закусил огурцом.
— Поднимай ребят! — сказал Нагибатор. — И сразу предупреди: тут рядом крестьяне живут, они нашего воскрешения ожидали по какому-то пророчеству. Так пусть их никто не трогает, и особенно с девками не балует. Хватит баб на наш век. В другое время и в других местах.
Шаман вжарил еще самогона, возгласил что-то зычно и ударил в землю посохом. Гробница за его спиной заходила ходуном, ее совершенно окутало дымом. По чащобе прошел стон, все деревья в ней разом зашатались и заскрипели, точно под ураганным ветром. Начали открываться склепы — сперва ближние к нам. Из них выходили воины. В большинстве мужчины. Иногда женщины.
— Прекрасного полу у нас две сотни, — сообщил мне Нагибатор. — Сейчас я тебя с командиршами познакомлю. Классные девчонки — обе!
— Зачем вы так ограничили себя по кандидатам, могущим активировать воскрешение? — спросил я.
— По условиям обряда самозахоронения, который выбрал Мудовид, полагалось сделать в некрополе надпись-отгадку, — ответил Нагибатор. — А письменности у варваров тогда не было.
— И сейчас нет, — заметил я.
— Ну вот! Однако сейчас они все же способны накарябать несколько слов на каком-то языке, кроме родного, если выучили его. А раньше и такой навык отсутствовал, да и собственный язык тоже, потому что варвары были классом, а не расой. Им полагалось говорить грубо и безграмотно на любом наречии, и не уметь даже читать. Но Мудовид нашел выход. Удалось сделать надпись на русском, которого как бы не существовало. И запреты на него не распространялись.
— Отчего не выбрали другой обряд?
— Лучше этого для наших целей не сыскалось, а свой создать не вышло. После возникновения нового основного пространства, которое назвали Срединным, в нем, как догадываешься, тут же началась война. Не то чтобы принятые меры оказались совсем неэффективны — просто требовалось решить демографическую проблему. И легче всего оказалось отправить часть игроков в Мир Теней. Срединное Пространство делали дважды «резиновым», чтобы в будущем гарантировано не возникло перенаселения. Мировой Остров теперь не только мог расширяться сам за счет открытия новых земель на месте «белых пятен» вдоль побережий, но и бесконечно повторялся в Великом Океане. Однако для формирования других Островов и переселения туда людей требовалось время. И желание переселиться, — а покидать обжитые места на материнском острове, строить корабли и херачить на них в неведомое никто особо не спешил. Расширение Аусанга вскоре замедлилось — разрабы чего-то не учли, — а в будущем грозило вовсе остановиться. Народ постепенно дичал: многие мальчики и девочки так заигрались, что стали забывать, кто они на самом деле. Махла всех против всех началась снова. Тем более обнаружилось, что хотя больше нельзя понизить чувствительность к боли, можно повысить ее переносимость. Медленно и мучительно, — но можно. А пока ты ее повышал, злости успевало накопиться как у батальона смертников. Если раньше было по большому счету все равно, сколько раз тебя ранили, как тяжело, и кто это сделал, теперь стало не все равно. Вражда из игровой переросла в настоящую. Кланы объединялись против общих врагов, и вскоре назрела Первая вселенская война по классической схеме — темные против светлых. Мы к тому времени успели окружить свои земли владениями кланов-сателлитов, жили хорошо, и подумали: а нахрена нам добровольно лезть в мясорубку? И объявили о нейтралитете. Но кто б его признал? Так получилось, что именно нас не хватало обеим сторонам для уверенности в победе. И наше упорное нежелание присоединиться к одному из лагерей вызывало ярость. Темные подозревали, что мы в самый ответственный момент поддержим светлых, а светлые боялись прямо противоположного. Кончилось тем, что нас прокляли те и другие, да так основательно, что нам оказались закрыты оба пути развития — что в Свет, что во Мрак. Правда, при этом Мир Теней потерял способность удерживать нас надолго. Представляю, как у проклинателей говно закипело в жопах! Они сделали нас практически бессмертными в Срединном Пространстве. А мы покумекали — и создали собственный путь…
— …между Мраком и Светом! — перебил я не удержавшись.
— Это просто напрашивалось, — сказал Нагибатор. — Конечно, над реализацией пришлось попотеть: нам даже понадобилось проклясть самих себя. Зато мы обрели возможность почти бесконечной прокачки в основной игровой среде. Что прочим недоступно. Здесь можно подняться только до сотого уровня, а сто первый ты получаешь уже в мире героев и полубогов. И возвращение даже на короткий период в Срединное Пространство будет связано для тебя с огромными потерями маны. Разумное ограничение, направленное на то, чтобы всякие крутики не могли сильно гнобить смертных и слишком часто и глубоко влезать в их дела. Если же замедлить рост в уровнях не замедляя роста в навыках…
Нагибатор не договорил, полагая, что я и сам понял.
Естественно, я понял! И во все глаза рассматривал профили выбирающихся из склепов воинов, старшин, сотников. Семьдесят шестой уровень, восемьдесят восьмой, девяносто второй… А в действительности, наверно, сто четвертый, сто десятый и так далее.
— Вы стали непобедимы, — пробормотал я. — Говорящееся о вас в преданиях — не преувеличение.
— Система такого долго терпеть не стала бы, — вздохнул Нагибатор. — И мы решили временно самоустраниться, не дожидаясь санкций от нее. Задумали лечь на дно, желательно до той поры, пока во Вселенной Дагора вместо кланов появятся настоящие государства с большими организованными армиями, которые теоретически смогут нас победить. Сам знаешь: смертные большой толпой способны завалить кого угодно. Хоть полубога, хоть и бога… Война грянула уже без нас. Мы следили из Беспредельной Пустоты, как темные схлестнулись со светлыми. Верховодили в обоих лагерях кастеры, и они же в основном служили пушечным мясом. Многие боевые группы целиком состояли из них. Среди игроков долго держалась мода делать своих персов волшебниками, и к началу конфликта накопилось много лишних.
— Наверно, именно об этих событиях предания говорят как о большой войне магов, произошедшей в незапамятные времена, — заметил я.
— Вселенная Дагора старательно мифологизирует собственную историю, — кивнул Нагибатор. — По образцу земной, которая тоже вся мифологизирована. Ты ж не зря подозревал, что наша непобедимость может оказаться вымыслом? Правильно делал. Конечно, понял уже, как предания мешают правду с ложью… Войны только магов не было. На самом деле в заварухе участвовали все. Немало игроков, ставших неписью, не выдерживали ролей и вмешивались, произвольно вкупаясь за темных или светлых. За что моментально лишались иммунитета к убийству, но мало кого это останавливало. Другие игроки, напротив, искали спасения в статусе НПС, охотно подменяя собой уже не только завидных персонажей, но даже и рядовых, и с ущербным интеллектом. У нас в Беспредельной Пустоте поначалу имелась лишь одна печаль: не смогли наладить производство попкорна. Ну и не вся информация до нас доходила. Собственно, мы получали только малую ее часть. Потом обозначились проблемы посерьезнее. Русские кланы, руководствуясь нашим примером, начали дистанцироваться от бойни. Они или совершали самозахоронения, как мы, или мигрировали на другие Мировые Острова. Скоро русских на Аусанге не осталось. Если б ты знал, как мы материли Мудовида! Ну в самом деле — места на стенах церемониальной комнаты мавзолея хватало. Мог бы напрячься и сделать надписи хоть на всех земных языках.
— Как я мог такое предвидеть? — раздраженно рявкнул Мудовид. Он стоял поодаль, однако наш разговор слышал.
— Ты обязан был предвидеть! — рявкнул в ответ Нагибатор. — А коли с предвиденьем у тебя туго, так писал бы для страховки, в запас!
— И чем бы нам это помогло? Кто еще, кроме русского, догадался бы, что великому вождю варваров надо сразу по воскрешении не золото и драгоценности поднести, не табун красоток подогнать, а налить? Житель Барбадоса? Гражданин Индонезии?.. Форму дара предопределила твоя алкоголическая сущность, грешник! И с этим я ничего не мог поделать.
— А твоя сущность не алкоголическая? Только меня увидел — и тут же выклянчил первач!
Мудовид швырнул компрометирующий его кувшинчик в стену мавзолея. Выходка вызвала у Нагибатора лишь ехидный смешок, так как сосуд был пуст, что стало очевидным, когда он разбился. Шаман воздел руки, точно собираясь в приступе гнева уничтожить вождя, однако все ограничилось серией громких хлопков вокруг нас и где-то в поднебесье, будто в чащобе и над ней рвался невидимый фейерверк.
— Это старик заклятия с некрополя снимал, — заметил Нагибатор. — Наложенные помимо тех, что обеспечивались обрядом самозахоронения. А то, видишь ли, было слишком много желающих подпортить нам существование где угодно. Хоть и в Беспредельной Пустоте.
— Как представляется, все самое гнусное во Вселенной Дагора было изобретено во времена той войны? — спросил я. — Все эти обряды, затрудняющие перерождение, и прочая погребень…
— Большей частью да, — сказал Нагибатор. — Кое-что позже придумали потомки.