Валерка решительно заскочил в пищеблок.
Стеллажи с высокими стопами тарелок и стаканов. Шкаф, где стояли огромные алюминиевые кастрюли с красными цифрами на боках. Жестяные раковины. Разделочный стол с оцинкованной столешницей. Вёдра. Трубы. Эмалированные плиты, подключённые к здоровенным газовым баллонам. Два окна, забранных решёткой. Вентилятор. Двери в кладовку, в столовку и в туалет. Тёмный проём раздачи. Под потолком – банные лампы в толстых плафонах и железных намордниках. Где-то стрекотало электричество. Пахло горелым маслом, капустой и хлоркой. А из всех работников на кухне была только баба Нюра – злая карга и кособокая заика. Она шваброй мыла пол.
– Баба Нюра, спрячьте меня! – взмолился Валерка.
– Не-э… – распрямляясь, изумлённо замямлила судомойка.
Валерка схватил со стола большой разделочный нож, юркнул в туалет и щёлкнул задвижкой. Он не сдастся! Он просидит в толчке хоть до утра, пока солнце не лишит вампира кровожадности!
Через дверь Валерка услышал какой-то шум, хриплое дыхание преследователей и торопливое шлёпанье шагов по мокрому полу.
– Ку-уда ле-эзешь, я по-омыла!.. – гневно промычала баба Нюра.
– Пусти к нему! – сдавленно прошипел Бекля. – Это моя тушка!
– Па-ашёл вон!
– Не трожь меня! – истерично взвизгнул Бекля. – Отвали, гнилая кровь!
– Па-ашёл отсюдова, у-у-упырь!
Валерка понял, что судомойка напирает на Беклю животом и грудью, и Бекля вынужден отступать. Почему-то он не может укусить эту бабищу!
Грохнула железная дверь и шоркнул засов. Повисла тишина.
– Вы-ыходи, – наконец приказала баба Нюра Валерке через дверь.
Валерка, подумав, отодвинул шпингалет.
Баба Нюра, склонив голову набок, рассматривала его – маленького, взъерошенного, в очках и с большим ножом в побелевшем кулаке.
– Не-эшто у тебя кровю не пи-ияли? – недоверчиво спросила она и тяжело вздохнула. – Тут у всех кро-овю пияют.
Валерка, потрясённый, не выдавил ни слова. Он никак не ожидал, что про вампиров в пионерлагере знает кто-то ещё, кроме него с Горь-Санычем.
– Или ты, ма-алой, сам пиявец? – спросила баба Нюра и, подумав, ответила себе: – Не-э, пиявцем ты ко мне-тко бы не су-унулся…
– А-а-аткуда… вам известно? – Валерка словно заразился заиканием от бабы Нюры.
– Я тут о-осьмое лето ра-аботаю. Как не за-аметить?
Баба Нюра взяла швабру, прислонённую к стене, и принялась затирать грязные следы на полу. Она делала это с таким привычным спокойствием, будто прогнала не вампира, а какую-нибудь обнаглевшую собаку.
Валерка поглядел в окно. Тьма ждала его на улице, как зверь.
– Баба Нюра, можно я тут побуду?
– Ну, по-обудь, не жалко… То-око сядь, не то-опчи по чистому.
Валерка на цыпочках перешёл мокрую дорожку, положил нож на стол и опустился на табурет возле плиты. Баба Нюра, склонившись, отжимала тряпку в ведро. Валерка наблюдал за ней, но она больше ничего не говорила.
Валерка вспомнил, как пацы обсуждали, что корявая баба Нюра связана с Беглыми Зэками: она выдавала им толстых пионеров и ела человечину.
– Кто они, эти вампиры? – осторожно спросил Валерка.
– Ну, кто-кто… – помолчав, заговорила баба Нюра. – У-упыри, кто ж ишшо? Кро-овю пияют у деток по но-очам. У ко-ово пияют, тово по-оилкой зовут, ту-ушкой. У кажного из йих цельное ста-адо тушек. О-они понемногу со-осут, штоб тушка не по-омерла. А де-этки-то, по-оилочки ихние, и не ве-эдают, что напоивают этих по-оганцев своею сла-адкою кровию…
Валерку передёрнуло от ужаса и омерзения.
– Я тоже тушка?
Баба Нюра повесила отжатую тряпку на трубу и расправила.
– Тебя по-окуда бог упас, – сказала она. – Ина-аче тот у-упырь за тобой не по-обежал бы. О-они чужих ту-ушек не ку-усают, а свои-то у них ру-учные, што ко-озы. Сами до-оиться идут, токо их по-озовут… И ни-ичо потом не по-омнют, и па-астуху своёму кро-овавому ве-эрны.
Баба Нюра подхватила ведро с грязной водой и направилась к двери. Она бесстрашно отодвинула засов и вышла на улицу; Валерка услышал, как она выплеснула ведро в кусты. Потом баба Нюра вернулась.
– Зачем вампирам тушки? – требовательно спросил Валерка.
Он должен был узнать как можно больше.
Баба Нюра выдвинула из-под стола другой табурет и присела отдохнуть.
– Ну ка-ак на што? Не ша-астать же всяку ночь за кро-овию… Свой скот. По-окликал ково, тот и я-авился на-апоить.
– И так всю жизнь? – похолодев, спросил Валерка.
– Не, – баба Нюра успокаивающе махнула рукой. – Пи-иявцы долго-то не жи-ывут. Годок, не боле. Тушенька-то по-окормит его покуда, а он по-отом сдохнет, дитё и ослобонится. И не вспо-омнит ничо, как сон ду-урной.
– Вампиры умрут за год? – Валерка смотрел на бабу Нюру во все глаза.
– Во а-ад сойдут, – подтвердила баба Нюра.
Значит, они все обречены?! И Лёва, и Альберт, и Маринка Лебедева, и Бекля, и даже Вероника Генриховна!.. Не может быть!.. Вампиры вызывали у Валерки невыразимое отторжение, но всё же ведь совсем недавно эти… эти существа были людьми, и в них ещё оставалось столько человеческого, что их гибель показалась Валерке чудовищней их вампиризма. Злодейство вампиров – это одно, а смерть – совсем другое!
Валерка ощутил, что рядом с ним вдруг открылась зияющая пропасть.
– Не может быть! – не поверил он.
Баба Нюра печально улыбнулась, скривив и без того кривое лицо.
– По-ошто мне врать?
– Откуда вы это знаете?! – возмущённо упорствовал Валерка.
Баба Нюра закряхтела, сползая с табуретки.