Когда они убрали иглу и нагрузили меня сладкими закусками, медсестра помогла мне встать.
— Можешь оставаться здесь, сколько понадобится, — убедила она меня.
— Со мной все нормально. Просто хочу сесть вон там, рядом с подругой.
Я прошаркал к Грейс, ставшей бледной и уставшей. Сев на стул рядом с ее кроватью, я заметил, что ее руки и ноги покрыли мурашки. Когда она устраивалась на подголовнике поудобнее, платье задралось до бедер. Она заметила мой взгляд и смущенно потянула подол платья вниз.
— Эй, — возмутился я, изучая оборудование с колесиками и трубками. Выглядела эта штуковина как изобретение Вилли Вонки.
— Себе эйкай, — ответила она низким голосом.
— Ты в норме?
— Ага, только устала и замерзла. — Она закрыла глаза, а я встал и начал растирать ее руки своими руками.
Едва приоткрыв глаза, она одарила меня почти незаметной улыбкой и прошептала:
— Спасибо, Мэтт.
Когда пришла медсестра, я тотчас же привлек ее внимание.
— Простите, сестра. Она замерзла и выглядит измотанной.
— Это нормально. Я принесу ей одеяло, — ответила она, указывая на ближайший стул.
Я сорвался с места и схватил его еще до того, как медсестра успела развернуться. Я накрыл Грейс до самой шеи, после чего подоткнул одеяло по бокам, чтобы она была полностью в коконе.
— Идеально, — пробормотал я. — Буритто-Грейс.
Она тихонько рассмеялась и снова закрыла глаза.
Я вернулся на стул и стал наблюдать за своим новым другом. На ней был минимум макияжа, если вообще был. У нее длинные ресницы, безупречная кожа, а пахло от нее сиренью и детской присыпкой. За то время, что знал ее, я мог сказать, что хоть она и смотрела на мир трезво и здравомысляще, мне без труда удалось понять — она до трогательного ранима и по-детски невинна. Это крылось в ее глазах и скромных жестах.
Осматривая комнату, я заметил людей, которые были похожи на бездомных, а в углу увидел одного очень неопрятного человека, очевидно, пьяного и расстроенного тем, чтов корзине с закусками больше не осталось печенья «Орео».
Откинув голову на спинку, я позволил себе закрыть глаза и задремать под звук находившегося прямо надо мной агрегата, отделявшего тромбоциты Грейс и закачивавшего кровь обратно в ее тело. Мне стало интересно, как часто она проделывала эту процедуру стоимостью пятьдесят долларов.
Без понятия, сколько я проспал, прежде чем моего плеча деликатно коснулась чья-то рука.
— Мэтти, давай же, идем.
Я открыл глаза и посмотрел вверх, на розовощекую и улыбающуюся от уха до уха Грейс. Она протягивала мне двадцать пять баксов.
— Круто, да? — Кажется, она пришла в норму и чувствовала себя абсолютно уверенно. Ее тело пересекали маленькие ремешки сумки. — Подать руку? — Она протянула мне руку.
— Не-а. — Я вскочил с кресла. — Чувствую себя на миллион баксов.
— Выглядишь так, будто до миллиона тебе не хватает четверти сотни.
Из ее тугой прически выбилась прядь. Я потянулся, чтобы заправить волосы ей за ухо, но она резко дернулась.
— Я просто хотел…
— Ой, прости. — Она приблизилась, и на этот раз, когда я потянулся, она позволила мне сделать этот жест.
— Ты хорошо пахнешь, — сказал я. Она была всего в нескольких дюймах от моего лица и смотрела прямо на меня. Ее взгляд был направлен на мои губы. Я облизал их и сделал еще один шаг к ней. Она же отвернулась, смотря в сторону.
— Готов?
Я не почувствовал себя отвергнутым. Вместо этого ее сомнение подогрело мой интерес еще больше. Мне было любопытно.
— Такое впечатление, что там побывало немало наркош, — заговорил я, как только мы вышли наружу. — Как думаешь, они используют эту кровь?
— Не знаю. Никогда даже не думала об этом.
Солнце было высоко, чирикали птички, а Грейс стояла, застыв и опустив голову, и смотрела на шеренгу муравьев, державшую свой путь к мусорному баку.
— Чем хочешь заняться? — спросил я.
Она подняла взгляд.
— Хочешь намутить травки и погулять на Вашингтон-Сквер?
Я рассмеялся.
— Я уж думал, ты не спросишь.
— Идем, наркоша. — Она сжала мою руку, и мы пошли. Спустя квартал она попыталась выдернуть свою руку из моей, но я ее не отпускал.
— У тебя такие маленькие руки, — сказал я.
На углу, ожидая сигнала светофора, чтобы перейти дорогу, она-таки подняла свою руку и вытянула перед собой.
— Ага, только костлявые и уродливые.
— Мне они нравятся. — Когда загорелся светофор для пешеходов, я снова взял ее за руку и обратился к ней: — Вперед, скелетон. Идем.
— Смешно.
Весь остаток пути она не выдергивала свою руку из моей.
Мы сделали остановку у общежития для старшекурсников, чтобы я схватил фотоаппарат. Грейс прихватила одеяло и тончайший косяк из всех, что я видел. По пути к выходу Дарья, наш наставник, остановила нас у регистрационного стола.
— Куда вы двое направляетесь?
— В парк, — ответила Грейс. — А что ты здесь делаешь?