— Ага, — прошептала я, прекрасно его понимая.
— Дэн полон веры в тебя.
— Это так. Но я устала от классических произведений, и это проблема.
— Ха! — усмехнулся он. — Понимаю тебя, дорогая. Лучшие музыканты — нарушители правил. Дело в том, что тебе нужно знать правила, чтобы достигнуть успеха в их нарушении.
Мы довольно долго сидели в тишине. Я закрыла глаза, и он сказал:
— Музыка повсюду, не так ли?
Я слышала скрип машин, вой серен, детский смех, а также постоянный гул труб, доносившийся из-под люков. И затем все нагроможденные один на другой шумы внезапно сталичеткими и слились в самую прекрасную симфонию. Красной нитью проходящую через всю мою жизнь.
Открыв глаза, я оглянулась и заметила, что Орвин наблюдал за мной.
— Видишь, о чем я? Это внутри тебя.
Глаза слезились от ветра, но все же больше от эмоций.
— Да.
— Прежде чем парить, тебе нужно научиться летать.
Я благодарила Орвина снова и снова. Каждый день я училась упрощать свою жизнь. Может, в этом и есть суть взросления. Взрослые всегда говорят, какой запутанной становится жизнь с возрастом, но мне кажется, что на самом деле мы просто ставим перед собой все более значительные цели. Наши сильнейшие страхи растут: от боязни спать без обожаемого мишки до обнаружения, что у нас нет цели в жизни. Смогут ли время, зрелость и преодоленные преграды привести к довольству, которым так пыхал Орвин? Или мы просто сдадимся и капитулируем перед той жизнью, что уже имеем?
— Приходи еще, чтобы повидаться, — предложил он, вставая со скамейки.
— Обязательно приду.
В кошельке у меня была телефонная карта, которую я выиграла в ежемесячной лотерее общежития. Я нашла таксофон и позвонила маме.
— Грейс, как ты там, милая? — Она казалась занятой. Мне было слышно, как на заднем плане отец кричал на сестренок и брата.
— Как вы там?
— Твой отец снова потерял работу.
— О, нет, опять? — ответила я, хотя ни капли не была удивлена.
Она раздраженно вздохнула.
— Да, опять.
— Я правда хотела приехать на Рождество. Я могу найти сезонную работу в торговом центре и помочь вам.
— Ох, Грейс, это было бы замечательно. Ты можешь оплатить перелет?
— Я думала, что вместо Рождественского подарка от тебя и папы могла бы получить билет домой. — Внутри загорелась искра надежды.
Следующие ее слова потушили ее.
— Мы не можем себе это позволить, милая. Мне жаль.
Я не была дома почти год. Мне было жаль маму и не хотелось обременять ее, но я соскучилась по дому, по брату и сестрам, их болтовне, энергии, которой они наполняли дом,даже когда наступали трудные времена. Мысль о том, чтобы провести праздники в общежитии одной, пугала до чертиков. Так же, как я была совсем одна последние недели лета. Пока не приехал Мэтт.
Сигнал прервал долгую, неуютную тишину.
— Ладно, мам. Эй, мне нужно сохранить пару минут на этой карте.
— Хорошо, я понимаю. Мы любим тебя, дорогая.
— И я люблю тебя, мам.
Все время после обеда я провела в комнате, попивая дешевое вино и сочувствуя своей матери, но в основном купаясь в жалости к себе. Дверь приоткрылась, когда Мэтт прошел по коридору, поздно возвращаясь с работы.
Он толкнул ее, распахнув настежь.
— Тук-тук.
— Заходи. Присоединяйся. — Я играла на виолончели у окна, одетая в футболку Мэтта с логотипом группы Ramones.
Он вошел и бросил свою сумку курьера.
— Похоже, я никогда не получу свою футболку обратно.
Я смотрела на него, стоявшего у двери, и глупо улыбалась. Во мне что-то перемкнуло. Я встала, подошла к нему и стянула футболку через голову. На мне остался только лифчик и трусики. Я протянула одежду ему.
— Вот, держи.
Он просто моргал.
— Эм…
— Поцелуй меня, Мэтт.
Он захлопнул дверь, пнув ее ногой.
— Ты пьяна?
— Поцелуй меня.
Я обхватила его шею руками. Его руки накрыли мою поясницу, и он притянул меня к себе, после чего, наконец, поцеловал.
Поначалу поцелуй был аккуратным и нежным, но затем становился все напористее, наши языки переплетались, а руками мы блуждали друг по другу. Кожа наших тел разгорячилась, и мы могли чувствовать только нескрываемое желание. Мы целовались и целовались, и вскоре мне невыносимо захотелось, чтобы он прикасался ко мне везде.
Я возилась с его ремнем.