— Тут даже не чувствуется алкоголь.
Мэтт рассмеялся.
— В том и смысл.
Я повернулась к нему лицом. У него под глазами залегли темные тени, а коричнево-черные волосы торчали во всех направлениях. Но ему все равно каким-то образом удавалось выглядеть потрясающе сексуальным. Мэтт глотнул и посмотрел на меня в ответ, улыбаясь, и его улыбка коснулась его глаз.
— Вкусно, да? — У него низкий голос, и хрипотцы в нем ровно столько, чтобы по моей спине пошли мурашки, держащие путь в область между ног.
— Ага-ага, — отозвалась я с придыханием.
Я подумала о том, чем мы занимались несколько часов назад, и что это значило для нас… кем это сделало нас. Мэтт будто проник в мои мысли, потому что изменился в лице, его улыбка растворилась без следа.
— Ты в порядке?
— Да.
Со мной все было в порядке. Я бы даже сказала, что была счастлива и предвкушала встречу, но все равно тревожилась. Почему? Мой первый раз был идеальным, почти слишкомпрекрасным, чтобы быть правдой. Как я могла не вспоминать то, что было между нами, когда в старших классах от девочек наслушалась кошмаров о том, каким неловким, болезненным и немного кровавым был их первый раз? Каждое мгновение с Мэттом было великолепным. Он не давил на меня, был терпеливым и относился с уважением. Был нежным и контролировал себя, а после был милым и внимательным. Все эти мысли и воспоминания начали крутиться в моей голове… Как он касался меня под одеялом в его кровати… Его рот повсюду…
Мэтт смотрел на меня, слегка отстраненную. Его взгляд упал на мой приоткрытый рот. Он знал, о чем я думала. Я моргнула.
— Обожаю этот рот.
Наклонившись к нему, я своими губами коснулась его в поисках уюта. Мы сдались на волю той энергии, что искрилась между нами, будто кормили ее, пытаясь насытить. Поцелуй был мягким и неторопливым, наши языки танцевали один вокруг другого, пока я не услышала звук, который нельзя спутать ни с каким другим — напряженное покашливание. Я посмотрела через плечо и увидела женщину, сидящую у прохода, глядящую на нас с упреком. Выглядела она как веселая южанка с тонной макияжа и выбеленными волосами.
Неужели пляски языков во время нахождения в тесных сидениях в самолете относятся к грубому поведению? Может быть, но мне было плевать. Я была практически готова раздеться, если бы Мэтт попросил. Я улыбнулась леди, и она ответила мне улыбкой из разряда «я понимаю», после чего пренебрежительно закатила глаза.
Мэтт казался встревоженным. Он лениво взял меня за руку и стиснул ее, после чего откинул голову на спинку сидения и закрыл глаза. Я же взяла коктейль с выдвижного подноса и допила его в три глотка. Было вкусно, да и алкоголь возымел надо мной эффект мгновенно. Я снова устроилась у Мэтта на плече и заснула.
***
— Я забыла спросить, как мы доберемся до твоей мамы?
Мэтт потянулся к моему лиловому чемодану, лежавшему на багажной ленте.
— Она приедет за нами.
Как только мы вышли на обочину за пределами аэропорта Лос-Анджелеса, на дороге появился темно-бордовый минивэн.
— Вот и она.
Мэтт открыл огромную скользящую дверь и приставил руки к бокам.
— Мама!
Она засветилась от счастья.
— Маттиас, я скучала по тебе! Забирайтесь сюда оба.
— Мам, это Грейс, — сказал Мэтт. Я стояла рядом и переживала, пока он загружал багаж в машину.
— Я столько слышала о тебе, Грейс. Приятно с тобой познакомиться. Я Алета.
Она потянулась и сжала мою руку в своих. У нее был едва различимый греческий акцент, сама она была маленькой и тонкой, скулы у нее были крупноватыми, но красивыми, а нос таким же идеальным, как у Мэтта. В ее темных волосах виднелись седые волоски, а вокруг шеи тонкий шарф был обмотан столько раз, что казалось, будто на ней свитер с высоким воротником.
— Приятно познакомиться с вами, Алета.
Мэтт пошел на переднее сидение, а я устроилась по центру на одном из сидений, шедших вторым рядом. Третий ряд, обычно присутствующий в минивэнах, был заменен художественными приспособлениями, среди которых находился огромный металлический гончарный круг.
— Маттиас, я только что взяла круг, что лежит сзади, за гроши. Мне нужно, чтобы ты отнес его в «Лувр», он слишком тяжелый для меня.
— Конечно, мам.
Она бросила на него взгляд и ослепительно улыбнулась.
— Больше никаких «мама»? Мой сын слишком взрослый, чтобы назвать меня «мама»?
— Мама, — ответил Мэтт писклявым детским голосом.
— Глупый мальчишка. — В их общении была легкость. Хотелось бы мне, чтобы у нас с мамой были такие отношения.
— Итак, Грейс, Маттиас рассказывал мне, что ты музыкант.
— Да, я изучаю музыку.
— Виолончель, верно?
— Да, но я могу играть и на других инструментах. Просто лучше получается на виолончели.
— Ну, в доме отца Мэтта стоит прекрасный рояль. Ты должна сыграть для них, пока будешь здесь. Было бы жаль, если бы такой инструмент служил исключительно предметом мебели.
— Согласен, — отозвался Мэтт.
— Может, сыграю. Мне нужно подумать над тем, что такого исполнить, чтобы им понравилось. — Я не была уверена, что эта идея мне нравится в принципе. Судя по рассказам Мэтта, та семья относилась предосудительно ко всем типам творческих профессий.
Чуть позже мы въехали на длинную узкую подъездную дорожку, ведшую к маленькому, но очаровательному бунгало с деревянной зеленой черепичной крышей и двустворчатыми окнами, рамы которых были окрашены в темно-бордовый цвет. Двор был похож на английский сад с дикими, высотой до талии растениями, но благодаря уходу казавшимися скорее обворожительными, а не проросшими слишком высоко. Воздух был бодрящим, но он не шел ни в какое сравнение с морозной свежестью Нью-Йорка.
— Тут так аккуратно, — сказала я, ступая на дорожку.
— Теперь, когда мальчики выросли, у меня много времени, чтобы привести сад в порядок. — Алета отперла входную дверь, освещаемую бронзовым настенным светильником. — Идем, Грейс, покажу твою комнату. Маттиас, дорогой, отнеси, пожалуйста, круг. — Мы вошли в дом, а Мэтт отправился обратно к минивэну.
Я не знала, чего ждать. Устроит ли она мне допрос или расскажет о правилах в ее доме? Я чувствовала себя не в своей тарелке и нервничала. На нетвердых ногах я последовала в гостевую комнату за ней, а когда мы вошли, она немедленно открыла окно, чтобы впустить свежий воздух — то же самое сделал Мэтт, только въехав в комнату в общежитии. Они были так похожи своим размеренным поведением, спокойным темпераментом. Мне стало интересно, что же Мэтт перенял от своего отца, если что-то перенял.
Алета подошла ко мне и сжала мои руки. Внутри все упало. Она тепло улыбнулась.
— Не нужно нервничать. Я лишь хотела улучить момент, чтобы сказать, что Мэтт в последнее время кажется счастливым и, думаю, это связано с тобой.