— Я шучу, Брэд. Я рад за вас, ребята. Клянусь.
— Да? — он изогнул бровь.
Я кивнул.
— Да.
— Как тебе предложение выпить после работы? Только мы с тобой.
Ну, я уверен, что ты трахал мою жену на каждой доступной поверхности в принадлежавшей мне квартире, а сейчас она и вовсе беременна от тебя, так что…
Я хлопнул в ладоши.
— Да какого черта? Почему нет?
Мы отправились в крутой коктейльный бар для снобов в верхнем Вест-Сайде, находившийся недалеко от моей старой квартиры, которую мы делили с Элизабет. Я ненавидел этот бар всеми фибрами души, но он был единственным местом, близким для нас обоих.
Мой скотч принесли со льдом и в бокале из-под мартини. Напиток был подан с несколькими нарушениями правил, но я осушил бокал без вопросов.
— По сигаре?
— Нет, только после рождения ребенка. Ты не очень-то любишь детей, да?
— Ненавижу их. Просто ищу повод выкурить отличную кубинскую сигару, — солгал я ради веселья. Что еще остается в этой жизни?
— Ну, это придет. Кстати, звонила твоя невестка. Она отослала нам антикварную колыбель.
— Чего?
— Ага, она посчитала, что та должна быть у нас. Она считает Элизабет сестрой.
Колыбель была семейным наследием, смысл в том, чтобы она оставалась в пределах семьи.
— Моника не имеет права распоряжаться проклятой колыбелью.
Брэд уловил мой враждебный настрой и поспешил сменить тему разговора.
— Встречаешься с кем-нибудь?
— Нет, просто трахаюсь, — продолжал я врать, развлекаясь. — Наконец избавился от наручников и цепей, понимаешь? — Кажется, я провалил задачу быть лучше, но я не думал, что это так сложно.
— Рад за тебя, — сказал Брэд, ему было неудобно.
— Еще скотч, пожалуйста! — закричал я.
— Знаешь, иногда Лиззи выходит из себя из-за мельчайших вещей. Типа сиденья туалета: она злится, если оно поднято, и злится, если опущено. — Он смотрит на меня и качает головой. — Она говорит, что у меня сбит прицел.
Мне и правда было его жаль.
— Слушай, ты научишься писать сидя. Это часть бытности женатым. Это даже расслабляет, как небольшой перерыв.
— Серьезно?
— Точно говорю.
Прибыл мой второй скотч. Я выпил его даже быстрее, чем первый.
— Знаешь, забыл тебе сказать, Лиззи нашла очередную твою коробку с фото и какими-то катушками с непроявленной пленкой. Она хочет, чтобы ты пришел и забрал ее, ведь мы… ну, понимаешь… готовим комнату.
Господи боже.
— Хорошо.
Брэд проверил свой телефон.
— Черт, у нас скоро занятия для беременных. Мне надо идти, мужик. Хочешь подняться в квартиру и забрать коробку?
— Конечно, вперед.
Мы прошли несколько кварталов до квартиры, обмолвившись всего парой слов. Дойдя до высотки, я проскользнул в холл за Брэдом. Два скотча, смешанные со странными ощущениями от нахождения в месте, где я раньше жил, внезапно сразили меня не на шутку.
— Знаешь что, Брэд? Я подожду здесь, пока ты вынесешь коробку.
— Уверен?
— Да, я подожду. — Я выдавил улыбку и уселся у лифта. Через пару минут Брэд вернулся с темно-серым пластиковым пакетом.
— Я думал, ты сказал, что осталась коробка.
— Ага, так и было, но Лиззи все вытащила из коробки и переместила сюда для лучшей сохранности.
— Для лучшей сохранности?
У Брэда не хватало смелости встретиться со мной взглядом.
— Ага.
Я был уверен, что Элизабет перебрала всю коробку и половину выбросила к чертям собачьим. Я не был удивлен.
— Спасибо, Брэд.
— Увидимся, приятель. — Он хлопнул меня по спине, я развернулся и ушел прочь.
Оказавшись дома в лофте, я устроился в старом кожаном диване, включил песню «With or without you» (Прим. пер. «С тобой или без тебя») группы U2, закинул ноги на пластиковый пакет и закрыл глаза. Я представлял, что построил жизнь, а не только карьеру. Представлял, что стены завешаны семейными фотографиями, а не снимками животных из гребаного Серенгети. Сделав глубокий вдох, я нагнулся вперед и открыл пакет.
В нем было все из того времени, укрытое черно-белыми фотографиями. Мы с Грейс в Вашингтон-Сквер-парке. У «Тиш». В общежитии. В комнате отдыха. Грейс, играющая на виолончели. Голая Грейс на моей постели, фотографирующая меня, закрывая камерой свое лицо. Я пальцами провел по снимку. «Позволь мне увидеть твое лицо», — сказал я тогда. Мы с Грейс в Лос-Анджелесе, играющие в «Скрэббл» в доме моей матери. Мама, в «Лувре» учащая Грейс управляться с гончарным кругом. Грейс, спящая намоей груди, пока сам я смотрел в камеру.