ГРЕЙС: В этом нет необходимости.
Я: Я хочу.
ГРЕЙС: Тогда ладно. Ты можешь положить их на ее счет для университета. Я пришлю тебе его.
Отчасти мне хотелось сказать больше, но я не был готов общаться с ней о чем-то, кроме совместной опеки.
На следующий день я забил на работу, но заставил себя отправиться на ланч со Скоттом. Когда он заговорил о Сингапуре, я рассказал ему про Эш. Он ничего не ответил, потому что был просто шокирован. Скотт сказал, чтобы я отдохнул до конца недели. До этого момента я и не понимал, как мне это было нужно.
Возвращаясь домой, на скамейке у лифта я обнаружил Монику. У нее на коленях была семейная колыбель. В ее глазах было сострадание, но ее ноздри были раздуты, а челюсти сжаты.
— Моника, ничего не говори.
— Я собираюсь заколоть ее каблуком в глаз. — Я посмотрел на ее двенадцатисантиметровые шпильки.Да, такими бы у нее получилось.— Мне так жаль, Мэтт. Александр в Токио, иначе он приехал бы. Я приехала вместо него.
— Спасибо, Моника. Вижу, ты нанесла Элизабет визит. Ты же на самом деле не навредила ей?
— Конечно, нет, но поделилась с ней мыслями. Я не позволю ей легко отделаться. — Она направила на меня свой длинный указательный палец. — Эта женщина приволокла в самое сердце этой семьи дерьмо.
— Я знаю. — Я уже привык к такой реальности, но с уверенностью мог сказать, что Моника еще пыталась с ней бороться, ну или искала способы исправить ее. — Ничего не изменить. С этого момента я просто хочу быть частью жизни моей дочери. — Я кивнул в сторону двери. — Пройдешься со мной?
Моника закинула на плечо огромную сумку от «Гуччи» и подобрала колыбель.
— Мы можем заглянуть к Грейс?
— Ты хочешь отдать ее Грейс?
— Конечно. В знак извинений за то, что совершила Элизабет.
— Не знаю, дома ли она, но мы можем сходить и узнать. Давай понесу. — Я забрал колыбель из ее рук, посмотрел на узорчатые деревянные ножки, затершееся лаковое покрытие и задумался, как бы в ней смотрелась мирно спящая малышка Эш.
Пока за моей спиной раздавалось цоканье каблуков Моники по тротуару, я смеялся над фантазией о том, как она снимает свои туфли и бросается ими в Элизабет.
— Что ты сказала ей?
— Ох, что она воровка и обманщица. Она украла у тебя что-то куда более ценное, чем вообще сможет понять. Естественно, она отрицает это и ведет себя так, будто ничего не знала. Я сказала ей, что не поверю ни единому ее слову. Она худший человек на свете, Мэтт. Обманывающая саму себя, помешанная на себе сука.
— Как думаешь, может, она правда не знала?
Мы добрались до угла и подождали разрешающего сигнала светофора. Моника вздохнула и из сумки вытащила конверт.
— Что-то она знала, но конверты от Грейс не открывала. Она просто выбрасывала их, все, кроме одного. — Моника протянула мне запечатанный конверт. — Если она получала по письму каждый год и скрывала от тебя это так долго, то должна была знать, что Грейс пыталась рассказать тебе что-то. Не знаю, стала бы она скрывать от тебя подобный секрет, если бы знала, но отрицание благодаря игнорированию не оправдание.
Я поставил колыбель, сложил конверт и убрал его в карман.
— Наверное, ты права.
— Ты не прочтешь его?
Мы дошли до дома Грейс.
— Прочту. Просто не сейчас. Вот мы и пришли. — Я посмотрел на входную дверь дома и отдал колыбель Монике.
— Ты не пойдешь со мной?
— Нет, Эш еще не дома. Она в школе.
— Ты не хочешь видеть Грейс?
— Не могу, Моника. Просто иди, я подожду здесь.
Я обернулся и стал наблюдать за старушкой, выгуливавшей свою собаку, но все равно услышал голос Грейс.
— Моника?
— Привет, Грейс. Рада тебя видеть. Прошло много времени.
— Да, много. Выглядишь отлично. Жизнь была к тебе милосердна? — Грейс оставалась милой, несмотря на дерьмовые обстоятельства.
— Была, но все стало еще лучше, когда я узнала, что стала тетей. — Голос Моники даже не дрогнул. Она была настроена решительно. — Потому я и здесь: чтобы отдать тебе это. Я знаю, что Эш уже взрослая, но хочу, чтобы это было у тебя до рождения следующего ребенка в нашей семье, когда бы это ни произошло.
— Спасибо. — Голос у Грейс был нервный, но я все равно не обернулся.
Несколько мгновений звучала тишина, которую нарушила Моника:
— Вот мой номер. Пожалуйста, оставайся на связи. Я знаю, ты пыталась, и мне жаль, что у вас с Мэттом такая неразбериха.
— Мне тоже.
— Теперь ты часть семьи, Грейс. Прошу, знай это.
— Хорошо.
Спустя несколько секунд Моника оказалась рядом со мной.
— Готов?
— Ага.
— Мэтт, зачем ты с ней так?
— Я пропустил детство своего ребенка, Моника.
— Но Грейс не виновата в этом.
— Я не знаю. Все запутано, я не могу сейчас об этом думать.