— Мне нужно остановиться. Мои ноги убивают меня.
— Боже, дело в туфлях. Это ненормально, — сказал я.
Моника сняла туфли и убрала их в сумку.
— Я знаю. Глупо, не так ли? Чего только женщины не делают ради высокой моды.
Я положил руки на плечи Монике.
— Ты хорошая, ты знаешь? Я рад, что мой брат женился на тебе. Спасибо, что приехала.
Она поцеловала меня в щеку.
— Я люблю тебя. Теперь закажи мне такси, ладно? Мне нужно сделать кое-какие покупки.
Я поймал такси и открыл для нее двери. Она нырнула в салон и удобно устроилась.
— Я буду в «Уолдорф Астории», если понадоблюсь.
Вернувшись в лофт, я распечатал письмо.
Дорогой Мэтт,
Сегодня нашей дочери десять лет. Я говорила, что больше не напишу тебе, но на этот раз у меня веская причина. Мне жаль сообщать тебе, что Дэн болен. Весь последний году него были проблемы с сердцем, и его состояние нестабильное. Он так сильно хочет удочерить Эш, и я пишу тебе, чтобы попросить подписать отказ от родительских прав, потому что твое имя записано в ее свидетельстве о рождении. Эш замечательная, остроумная, красивая, у нее чудесное чувство юмора. Она наслаждается жизнью. Я никогда не винила тебя за решения, которые сама приняла десять лет назад, но сейчас я могу все изменить для нее и для Дэна, оформив официальное удочерение.
Я знаю, что ты очень занят, но не мог бы ты, пожалуйста, связаться с нами?
С наилучшими пожеланиями,
Грейс Портер
212-555-1156
Жизнь, которую она вела, все трагедии, отчаяние и отказы — из-за меня. Я винил Элизабет, но, в конце концов, это не имело значения, потому что для Грейс Элизабет была никем. Я знал, что, если проследить эту цепочку боли, то она приведет ко мне, во всяком случае, в голове Грейс, а моя боль приведет к ней.
Пока я пялился на телефон, у меня созрел вопрос. Я тут же отослал сообщение.
Я: Почему ты зашла в раздел «Потерянные Связи»?
ГРЕЙС: Я не заходила.
Я: Как ты узнала о письме?
ГРЕЙС: Ученик узнал обращение «Зеленоглазая голубка», когда лазал в этом разделе, и принес письмо мне.
Я: То есть, на самом деле ты не хотела найти меня? Все было только ради Эш?
Ответа не последовало.
Спустя два часа я был на ступеньках у ее двери, одетый в пижаму, тапочки и пальто. Было шесть вечера, солнце уже садилось. Эш вышла ко мне в фланелевой пижаме с нарисованной на ней зеленой черепахой. Она широко распахнула дверь и заявила:
— Здравствуй, отец!
— Здравствуй, дочь.
Она указала большим пальцем себе за спину и понизила голос.
— Мне стоит спросить, хочет ли она пойти с нами?
Я покачал головой. Эш мгновение смотрела в землю, словно решая что-то для себя, а потом закричала:
— Пока, мам! Люблю тебя, скоро вернусь.
— Люблю тебя. Будь осторожной! — ответила ей криком Грейс из другой комнаты.
— Готова?
— Ага. — Эш вышла наружу.
— Мы идем в ресторан, который подает завтраки в любое время, — оповестил я ее.
— О, круто. Я буду черничные блинчики во время Ренессанса, — сказала она с непроницаемым выражением лица. Я какое-то время пялился на нее, и она начала посмеиваться.
— На секунду ты меня напугала. Я уж забеспокоился о твоем IQ.
— Я услышала эту шутку в одном телешоу.
Я рассмеялся.
— Теперь я и правда беспокоюсь о твоем IQ.
Того места, куда ходили мы с Грейс, давно не было, так что я повел Эш ужинать в местечко по соседству.
— Мама рассказывала, что в университете вы постоянно ходили ужинать завтраком.
— Так и было. — Я улыбнулся воспоминаниям, но мне не хотелось погружаться в прошлое. — Как в школе?
— Хорошо. Скучно, не считая керамики.
— Тебе нравится гончарное искусство?
— Я обожаю его.
— Моя мама — твоя бабушка — любила его. У нее была маленькая арт-студия позади ее дома в Калифорнии. Она называла ее «Лувр». — Я засмеялся подобным воспоминаниям.
— Я знаю.