— Эш сказала мне встретить тебя у ворот и сопроводить в аудиторию.
Я кивнула.
— Тогда идем.
В аудитории мы нашли Эш, Тати, моих учеников и несколько знакомых лиц из филармонического оркестра, которые ждали нас. За исключением Эш, все они сидели в креслах сосвоими инструментами, как будто собирались что-то играть.
Эш подбежала к нам вприпрыжку.
— Я подумала, что мы могли бы сегодня повеселиться. Все мы.
Я взмахом обвела всех.
— Это ты собрала всех?
— Я помогала.
Тати подошла к нам, и я почувствовала, как у меня сдавило горло.
— Вы готовы? Ваша дочь очень старалась, чтобы организовать кое-что особенное для вас. Проходите и рассаживайтесь.
Мы сели на гостевые стулья перед нашим личным оркестром. Тати была дирижером, что мне показалось особенно увлекательным. Мэтт взял меня за руку, и полилась музыка. Я узнала ее с первой ноты: «Hallelujah». Он сжал мою руку и не отпускал до самого конца песни.
В конце я встала и зааплодировала, как маньяк, крича: «Браво!». Мэтт свистел и хлопал, а Эш снова подбежала к нам.
— Это было потрясающе? — спросила она.
— Ох, Эш, спасибо, милая. Это было так продуманно.
— Стойте, это еще не все, это только начало. — Она протянула мне манильский конверт. Я открыла его и вытащила черно-белое фото восемь на десять, на котором были запечатлены мы с Мэттом в университете. Мы были в комнате отдыха в общежитии. Снимок сделала Тати, а я помнила о нем очень смутно. — Прочти на обороте, — попросила Эш.
Мэтт стоял у меня за спиной и смотрел за тем, как я переворачивала фото. Мы оба прочитали строки вслух:
«Вы обрели друг друга, Аллилуйя…
Теперь найдите место встречи,
Что была первой на выпускном курсе».
Тати подошла к Эш.
— Дайте нам фору десять минут, — сказала она.
Мэтт рассмеялся.
— Хорошо, увидимся там.
Мы попрощались с музыкантами и поблагодарили их за прекрасное выступление. Как только Эш и Тати забрались в такси, Мэтт взял меня за руку.
— Хочешь пройтись?
— Давай.
Был теплый и солнечный день. Район казался еще более спокойным, чем обычно. Пока мы шли по улице, Мэтт раскачивал наши руки.
Когда мы дошли до общежития для выпускников, то меня охватило ощущение сюрреализма и ностальгия. Здание выглядело немного иначе, но казалось прежним. Тати и Эш стояли на ступеньках.
— Идите сюда! — закричала Тати.
На третьем этаже мы дошли до моей старой комнаты. Там было пусто, не считая моей виолончели, приставленной к стулу у окна. Я взглянула на Эш и улыбнулась.
— Сыграй для папы, мам. — Она протянула Мэтту старую камеру, и я узнала фотоаппарат времен университета. — Пленка в нем есть, он готов.
Он улыбнулся.
— Спасибо тебе, Эш.
— Так, ребята, на подоконнике для вас лежит конверт, — сказала Тати.
— Как вы пробрались в комнату? — поинтересовалась я.
— Мы рассказали летнему наставнику вашу историю, и он дал нам ключ. Сейчас лето, и никто сюда не заселился, — засмеявшись, проговорила Эш.
— Сколько у нас времени? — уточнил Мэтт.
— Будьте на следующем месте через час. — Эш привстала на цыпочки и поцеловала отца в щеку, после чего повернулась ко мне. — Повеселитесь.
Когда они ушли, Мэтт закрыл двери. Практически сразу же я услышала звук закрывающегося затвора: он сфотографировал меня со спины. Я подошла к виолончели и села.
— Пожелания?
Мэтт убрал камеру от лица.
— «Fake Plastic Trees»?
— Ты помнишь?
— Как я мог забыть? — Его взгляд стал тяжелее. В нем появились теплота и желание, но еще в нем читалось небольшое сожаление, и я прекрасно знала, что оно никуда не денется. Я тоже его чувствовала, особенно в этой комнате.
Я начала исполнять сложную композицию, перемежая обычную игру смычком с приемом вибрато24.Мэтт прекратил фотографировать меня и начал просто смотреть. Когда песня закончилась, я подняла на него глаза и увидела, что он улыбался.
— Почему ты перестал снимать?
— Некоторые вещи лучше сохранять здесь. — Мэтт постучал пальцем по голове.
— Согласна, — прошептала я.