сделать деньги на бирже, а уж потом показать мне, как она ловко умеет и такие дела устраивать.
Ну, и на следующее утро она еще до открытия биржи зашла в контору Хардинга и
попросила управляющего:
- Мистер Хейли, я хочу купить акции, но не на мой обычный счет, чтобы муж ничего не
знал, пока я не получу выигрыш. Вы могли бы это для меня устроить?
Хейли, разумеется, разулыбался и ответил:
- Разумеется, мэм. Мы откроем для вас особый счет. А какие акции вы хотите купить и
сколько?
Она передала ему пятьсот долларов и сказала:
- Понимаете, я бы хотела рискнуть только этой суммой. Если дело провалится, я бы не
хотела платить еще сверх этого, и, пожалуйста, мистер Ливингстон не должен об этом даже
догадываться. Купите для меня сразу после открытия на все эти деньги акции «Олова Борнео».
Хейли взял деньги и заверил ее, что не проговорится ни одной живой душе, и сразу после
открытия купил для нее сотню акций «Олова Борнео». Помнится, они достались ей по 108. В тот
день эти акции были очень активны, и к закрытию они поднялись на три пункта. Миссис
Ливингстон была в таком восторге от своего подвига, что с трудом удерживалась от того, чтобы
тут же все мне не рассказать.
И так совпало, что в то время у меня крепло медвежье отношение ко всему рынку в целом.
Необычно большое число сделок с акциями «Олова Борнео» привлекло к ним мое внимание. Я
был убежден, что сейчас совсем не время для роста курса любых акций, а этих - меньше всего. В
тот же день я решил начать игру на понижение и для начала продал десять тысяч акций «Олова
Борнео». Если бы не я, их курс, думаю, поднялся бы не на три, а на все пять или шесть пунктов.
На следующий день я продал две тысячи при открытии и еще две тысячи при закрытии
биржи, и курс упал до 102.
Хейли, управляющий конторой Хардинга на Палм-Бич, на третье утро ожидал визита
миссис Ливингстон. Когда я бывал там занят, она меня навещала часов в одиннадцать.
Хейли отвел ее в сторону и сказал:
- Миссис Ливингстон, если вы хотите, чтобы я держал для вас эти акции, вам придется
доплатить маржу.
- Но у меня нет больше денег, - ответила она.
- Я могу снять с вашего основного счета, - предложил управляющий.
- Нет, - возразила она, - так Л. Л. узнает о моей затее.
- Но у вас по этому счету уже образовался убыток… - начал он.
- Но я же вам ясно сказала, что не хочу терять ничего, кроме этих пятисот долларов. Их бы я
тоже предпочла не терять.
- Я знаю, миссис Ливингстон, но я не решался их продавать, не посоветовавшись с вами, и,
если вы не прикажете оставить их, я от них избавлюсь.
- Но они так дивно себя вели в тот день, когда я их купила, - сказала она. - Я просто не
могла себе представить, что все так быстро переменится. А вы догадывались?
- Нет, что вы! Мне даже в голову не приходило! - В брокерских конторах приходится быть
дипломатом.
- А что с ними произошло, мистер Хейли?
Хейли, разумеется, знал, но не мог сказать, не выдав меня, а деловая тайна клиента - вещь
священная. Поэтому он отделался указанием на превратности рынка:
- До меня ничего определенного не доходило. Но вы только взгляните! Почти не дышат! - и
он ткнул пальцем в котировочную доску.
Миссис Ливингстон воззрилась на падающие акции и вскричала:
- Но мистер Хейли! Я не хочу терять мои пятьсот долларов! Что же мне делать?
- Не знаю, миссис Ливингстон, но, будь я на вашем месте, я бы обратился к мистеру