Пенсильванец поблагодарил президента Рейнхарта, вернулся в Нью-Йорк и немедленно
продал все акции этой дороги. Примерно через неделю он вложил все свободные средства в
акции другой дороги - «Делавэр, Лакавонна и Вестерн».
Уже через годы после этого мы как-то толковали об удачных обменах, и он, сославшись на
этот свой опыт, объяснил, что заставило его так поступить.
- Видите ли, - рассказывал он, - я заметил, что президент Рейнхарт для того, чтобы
выписывать финансовые показатели, достал из своего стола красного дерева стопку бумаги. Это
была прекрасная плотная тисненая бумага, украшенная вверху двуцветной монограммой. Бумага
была не только очень дорогой, но еще хуже - она была бессмысленно дорогой. Он выписывал на
листе несколько чисел, чтобы показать прибыль разных отделений компании или доказать, что
они сокращают расходы и экономят, а затем комкал этот лист превосходной бумаги и отправлял
его в корзину для мусора. Потом ему приходила в голову идея доказать, что они сокращают
производственные расходы, и он брал следующий листок этой роскошной тисненой бумаги.
Колонка чисел - ив расход, в корзину для мусора! Ему даже в голову не приходило, что он
транжирит деньги. Я тут же подумал, что если у них в президентах такой человек, то вряд ли
остальные ведут себя иначе. И я решил поверить тем, кто обвинял его в расточительстве, и
продал все свои акции этой железной дороги.
А несколько дней спустя случилось так, что я оказался в управлении дороги «Делавэр,
Лакавонна и Вестерн». Президентом там был старина Сэм Слоан. Его кабинет был прямо у
входа в управление, и дверь была широко открыта. Она всегда была открыта. В те дни всякий,
кто заходил к ним в контору, непременно видел сидящего за своим столом президента
компании. Если у кого было дело к нему, любой мог войти и немедленно переговорить.
Репортеры финансовых изданий рассказывали, что им никогда не приходилось блуждать и
гадать, если дело касалось Сэма Слоана. Они задавали ему вопросы и получали исчерпывающие
и прямые ответы.
Когда я к нему попал, то увидел, что старик занят. Сначала я решил, что он распечатывает
свою почту, но, подойдя ближе к столу, просто остолбенел. А потом я выяснил, что он этим
занимается ежедневно. Когда все письма были рассортированы и вскрыты, пустые конверты не
выбрасывали, а собирали и приносили ему в кабинет. Когда выпадали минуты бездействия, он
их обрезал со всех сторон. В итоге он получал с каждого конверта по два листика бумаги с одной
чистой стороной. Затем эту бумагу раздавали клеркам, чтобы использовать для черновиков и
вычислений, для чего Рейнхарт брал самую лучшую и дорогую бумагу в мире. Не пропадают ни
пустые конверты, ни пустое время президента. Все идет в дело!
Мне пришло в голову, что если в этой компании такой президент, то, наверное, и все
остальные работают столь же экономно. Такой за этим присмотрит! Я, естественно, знал, что
эта компания дивиденды выплачивает регулярно и что она владеет очень привлекательной
недвижимостью. Я вложил в ее акции все деньги, какие мог собрать. И за эти годы их капитал
удвоился и учетверился. Сегодня я за год получаю от них дивидендов столько же, сколько тогда
вложил в их акции. И я не собираюсь их продавать. А «Атчисон» была продана в другие руки
всего через несколько месяцев после того, как их президент выбрасывал в мусорную один за
другим листы роскошной тисненой бумаги, украшенной двуцветной монограммой, пытаясь
опровергнуть обвинения в расточительстве.
Прелесть этой истории в том, что она совершенно правдива и на рынке в те годы не было
лучших акций для помещения капитала, чем акции железной дороги «Делавэр, Лакавонна и
Вестерн».
Глава 17
Один из моих ближайших друзей обожает рассказывать истории о том, что он называет
моей интуицией. При этом он приписывает мне совершенно несуразные способности. Он
утверждает, что в биржевых спекуляциях мной руководит слепое наитие и поэтому я-де всегда