подсказал мне сбросить акции и после этого кисиного совета я сделался сразу угрюм и
раздражителен и пришел в нормальное состояние духа только после того, как избавился от всех
акций. Я получил за них высшую цену той волны повышения, и сразу за этим последовал откат
рынка, что укрепило моего упрямого приятеля в убеждении, что мной руководит наитие.
Тогда я приехал в Вашингтон с целью убедить нескольких конгрессменов, что нет никакого
смысла вбивать нас налогами в гроб, и почти не обращал внимания на рынок акций. Решение
продать акции, на рост которых я рассчитывал, пришло внезапно, что и вдохновило моего
приятеля на этот анекдот.
Должен признать, что было несколько случаев, когда у меня возникал слепой импульс
сделать что-то так, а не иначе. Такое бывало при игре и на повышение, и на понижение. Вдруг
ощущение - нужно уходить с рынка. И страшное беспокойство до тех пор, пока это не сделано.
Скорее всего, дело в накоплении очень слабых сигналов тревоги. Видимо, ни один из них сам по
себе не имеет ни силы, ни определенности, чтобы положительным и разумным образом
оправдать то или иное решение, но иррациональное чувство опасности начинает расти и
порождает решение. Видимо, это и есть та самая интуиция, которая была в высочайшей степени
свойственна некоторым старым биржевикам, таким, как Джеймс Р. Кин, и многим до него.
Нужно признать, что такие интуитивные решения обычно оказываются не только полезными, но
и своевременными. Но в том случае, о котором я сейчас рассказываю, интуиция была ни при
чем, и черный кот в этой истории никак не участвовал. Мое дурное настроение в то утро, если я
действительно был столь сварлив и раздражителен, как утверждает мой приятель, объяснялось
исключительно чувством разочарования. Я никак не мог убедить конгрессменов в губительности
их планов обложить Уолл-стрит налогами. Я вовсе не стремился к тому, чтобы совсем
ликвидировать налог на операции с ценными бумагами. Я просто считал, что предлагаемая
мною схема налогообложения будет более справедливой и интеллигентной. Я считал, что дяде
Сэму не стоит резать гусыню, которая при хорошем обращении способна его завалить золотыми
яйцами. Видимо, из-за этой неудачи я не только стал раздражителен, но и начал
пессимистически смотреть на будущее рынка, обложенного несправедливыми налогами. Но
лучше рассказать все по порядку.
В начале той волны повышения я хорошо оценивал перспективы рынков стали и меди, а
потому играл на повышение акций обеих групп. Поэтому я и начал их накапливать. Для начала я
купил пять тысяч акций «Меди Уты», но на этом остановился, потому что их цены повели себя
не так, как следовало. То есть они повели себя не так, чтобы были оправданы дальнейшие
покупки. Цена была примерно 114. Я также начал примерно по такой же цене покупать акции
«Юнайтед стейтс стил» и в первый же день купил двадцать тысяч акций, потому что они вели
себя как надо. Я следовал при этом методу, о котором уже рассказывал выше.
Курс акций ЮСС двигался в верном направлении, и я продолжал их накапливать, пока не
набрал семьдесят две тысячи акций. При этом я больше не покупал акций «Меди Уты». Их
движение никак не располагало к этому, и у меня так и остались пять тысяч акций, с которых я
начал.
Все знают, что случилось потом. Начался общий рост котировок. Я знал, что рынок идет
вверх. Общие условия были благоприятны. Даже после того, как цены акций уже значительно
выросли и моя бумажная прибыль стала далеко не плевой суммой, телеграф продолжал трубить:
Еще не пора! Еще не пора! И когда я уже прибыл в Вашингтон, телеграф продолжал твердить все
то же. У меня, конечно, не было ни малейшего намерения покупать еще на этой поздней стадии
рынка быков, хотя бычье настроение у меня еще сохранялось. При этом рынок продолжал
двигаться по-моему, и не было никаких оснований для того, чтобы днями высиживать напротив
котировочной доски в ежечасном ожидании сигнала выходить из игры. Прежде чем рожок
подаст сигнал к отходу, рынок начнет колебаться или как-то иначе оповестит меня о перемене
погоды. Вот, собственно, почему я пустился в эти пустопорожние разговоры с конгрессменами.