Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что в моем подходе к игре что-то не
то, но я никак не мог нащупать - что же именно. Временами моя система работала превосходно,
а потом, неожиданно, один провал за другим. Не забывайте, мне было только двадцать два. И
дело не в том, что я не стремился понять, в чем я ошибаюсь; просто в этом возрасте никто ни в
чем толком не разбирается.
Люди в конторе были очень милы со мной. Когда я покупал или продавал, они требовали от
меня внесения залога (маржи), но старина Фуллертон и все остальные были настолько добры ко
мне, что после шести месяцев активной торговли я не только потерял все, что привез, и все, что
сумел выиграть за это время, но даже задолжал конторе несколько сотен долларов.
Вот так я, в сущности еще щенок, который впервые оказался вне дома, остался без гроша. Но
я твердо знал, что со мной все в порядке; проблема в том, как я играю. Не знаю, как это
объяснить, но я никогда не терял духа на рынке. Я никогда не спорил с ценами. Можно
обидеться на рынок, но пользы в этом никакой.
Мне так не терпелось вернуться к торговле, что, не теряя ни минуты, я пошел к старине
Фуллертону и сказал:
- Слушайте, можете ссудить мне пять сотенных?
- Зачем? - спросил он.
- Мне нужны деньги.
- Зачем? - повторил он.
- Для уплаты маржи, естественно, - сказал я.
- Пятьсот долларов? - сказал он и застыл. - Ты знаешь, тебе придется вносить
десятипроцентную маржу, а это значит - тысячу долларов на сотню акций. Лучше я открою тебе
кредит.
- Нет, - сказал я. - Я не хочу кредита, чтобы торговать у вас. Я уже должен кое-что конторе.
Я хочу, чтобы вы мне дали в долг пятьсот долларов, чтобы я мог уйти, раскрутиться и вернуться
назад.
- Как ты это собираешься сделать? - спросил он.
- Я намерен поиграть в провинциальных игорных домах, - ответил я.
- Торгуй здесь, - возразил он.
- Нет, - отказался я. - Я не уверен, что смогу выиграть в вашей конторе, но точно знаю, что
могу вынуть деньги из этих лавочек. Мне кажется, я начал понимать, в чем я ошибался, играя у
вас.
Он дал мне денег, и я ушел из конторы, где молодой хват, наводивший страх на
провинциальные игорные дома, а именно так обо мне говорили тогда, угрохал все свое
состояние. Я не мог вернуться домой, потому что тамошние заведения просто не подпустили бы
меня к игре. Вопрос о Нью-Йорке даже не возникал, потому что в то время здесь никто в эти
игры не играл. Мне говорили, что в 1890-х годах в районе Бродвея и Новой улицы таких
заведений было полно. Но в те дни, когда я в них отчаянно нуждался, там не было ни одного.
Так что, поразмыслив, я решил отправиться в Сент-Луис. Я слышал о двух конторах, которые
вели громадные операции на всем Среднем Западе. Они должны были иметь громадные
прибыли. У них были отделения в дюжинах городов. Вообще-то мне сказали, что на всем
восточном побережье ни одна брокерская контора не могла бы сравниться с ними по размаху
бизнеса. Они вели дело открыто, и лучшие люди не стеснялись иметь с ними дело. Приятель
даже сказал мне, что владельцем одного из этих заведений был вице-президент Торговой
палаты, но тогда, значит, речь не могла идти о Сент-Луисе. В любом случае именно туда я и
направился со своими пятью сотенными, чтобы вернуться с кушем и вложить его в залог
операций в конторе «А. Р. Фуллертон и К°», членов Нью-Йоркской фондовой биржи.
Добравшись до Сент-Луиса, я расположился в гостинице, умылся и отправился на поиски
брокерских контор. Одной из них оказалась компания Дж. Г. Долана, а другой - Г. С. Теллера. Я