было организовать корнер. Во многих случаях это было просто делом чести и тщеславия, в
других - мести и сведения личных счетов. В любом случае иметь репутацию мужчины, который
подмял под себя рынок тех или иных акций, было признанием его ума, крутизны и умения
играть по-крупному. Такой человек получал право на уважение. Он принимал восхваления
окружающих как нечто должное. Создателей корнеров привлекало нечто существенно большее,
чем деньги. Таким способом хладнокровные биржевики добивались самоутверждения .
В те дни среди биржевиков сожрать ближнего считалось делом приятным и радостным. Я
уже отмечал, что мне не раз удавалось избегать ловушек не благодаря мистическому умению
слышать внутренний голос биржевого телеграфа, а потому, что я могу определить момент, когда
характер скупки акций изменяется, и тут я сразу перестаю играть на понижение. Это знание я
получаю с помощью простых испытаний рынка, которые, скорее всего, использовали и в
старину. Старина Даниил Дрю достаточно регулярно выжимал деньги из зеленых игроков,
заставляя их сильно переплачивать за акции Эри, которые они ему же сбывали без покрытия.
Точно то же самое, и на тех же акциях Эри, с ним проделал коммодор Вандербильт, и, когда
Дрю запросил пощады, коммодор глумливо процитировал ему собственное, Великого Медведя,
бессмертное двустишие:
Кто продает не свое, вот те и ну,
Либо сам выкупает, либо идет в тюрьму.
Уолл-стрит очень мало помнит о биржевике, который более тридцати лет был одним из
столпов биржи. Чуть ли не самым вечным итогом его жизни стало выражение «разводнение
акций».
Эдисон Г. Джером весной 1863 года был признан руководителем биржевого совета. Мне
говорили, что его рекомендации - что, когда и как покупать или продавать - считались столь же
надежными, как счет в банке. По любому счету он был выдающимся биржевиком и заработал
миллионы. Его щедрость граничила с расточительностью, и люди биржи в нем души не чаяли -
до тех пор, пока Генри Кип, известный как Уильям Молчун, не выжал из него все миллионы на
корнере с акциями Старой Южной железной дороги. Этот Кип, кстати, был шурином
губернатора Росуэлла П. Флауера.
В старину манипулирование в ходе организации корнера сводилось преимущественно к
тому, чтобы скрыть свое намерение скупить большинство акций от тех, кого заманивали в
продажу без покрытия. Так что главной целью здесь были коллеги биржевики, а не посторонняя
публика, которая избегает участия в продаже без покрытия. Причины, побуждавшие этих
искушенных профессионалов играть на понижение, были совершенно теми же, что и в наши
дни. Если не считать продаж вероломных городских политиканов, попавшихся в гарлемский
корнер коммодора Вандербильта, все остальные известные мне случаи продажи акций без
покрытия имели причиной завышенные цены. Причем цену они считали завышенной только
потому, что никогда прежде эти акции не стоили так дорого, а если цена слишком высока,
чтобы покупать акции, значит, она в самый раз, чтобы их продавать. Звучит чертовски
современно. Все они думали о цене, а коммодор думал о ценности! Ветераны биржи
рассказывали мне, что, когда в те времена хотели подчеркнуть крайнюю нищету кого-либо,
люди говорили: «Он продает Гарлем!»
Много лет назад мне случилось разговаривать с бывшим брокером Джея Голда. Он клялся и
божился, что мистер Голд был не только на редкость своеобразным человеком - это о нем
Даниил Дрю с чувством потаенного ужаса заметил: «Его прикосновение несет смерть!», но он
был на две головы выше всех других манипуляторов. Нужно было быть настоящим финансовым
колдуном, чтобы делать то, что делал он, и здесь не может быть никаких сомнений. Даже сквозь
толщу лет я, знающий о нем только понаслышке, ясно понимаю, что у него был дар
приспосабливаться к новым условиям, а это ценное и редкое свойство. Он с легкостью менял
свои методы нападения и защиты, потому что его больше интересовала собственность, а не