финансировали мои операции. Мой гонорар зависит от моего успеха.
Поскольку я не придерживаюсь никакой неизменной системы, я могу действовать иначе. Я
всегда приноравливаюсь к обстоятельствам.
Цель всех манипуляций такова. Подлежащие размещению акции нужно раскрутить в
максимальной степени, догнать до наибольшей возможной цены и на откате продать. Я это
повторяю в очередной раз потому, что это базовый принцип, а публика предпочитает думать,
что все продажи делают при верхнем значении цены. Иногда акции оказываются
«подтопленными» и вверх не идут. Тогда время продавать. При этом цена пойдет еще дальше
вниз, но обычно удается ее возвращать к нужному уровню. Пока акции, которыми я
манипулирую, под воздействием моих покупок идут вверх, я знаю, что я в полном порядке, я
уверенно и без опасений покупаю их на собственные деньги - точно так же, как я бы поступал с
любыми другими акциями в аналогичной ситуации. Это линия наименьшего сопротивления. Я
уже рассказывал о том, как я все это понимаю. И когда линия наименьшего сопротивления уже
проявилась, я следую ей не потому, что раскручиваю какие-то акции, а потому, что я всегда
остаюсь самим собой, - я биржевик.
Если я покупаю, а цена не растет, я начинаю продавать, то есть делаю то же самое, что и с
любыми другими акциями. Главный сбыт осуществляется в ходе падения цены. И просто
поразительно, сколько акций можно сбыть с рук, пока они дешевеют.
В ходе любого манипулирования я ни на миг не забываю, что я торговец акциями. И в этом
смысле в манипулировании нет никакого своеобразия. Всякое манипулирование бесполезно,
если я не могу заставить акции делать то, что мне нужно. Если такое происходит, нужно просто
выходить из игры. Не нужно спорить с биржевым телеграфом. Нельзя поддаваться соблазну
вернуть прибыль. Уходи, пока это можно сделать дешево.
Глава 21
Я отлично осознаю, что все эти обобщения производят не слишком внушительное
впечатление. С обобщениями почти всегда так. Видимо, лучше показать все это на примере. Я
расскажу о том, как мне однажды удалось поднять цену на тридцать пунктов, накопив при этом
только семь тысяч акций и раскрутив рынок, способный поглотить почти любое их количество.
Это были акции компании «Империал стил». За ними стояла группа весьма почтенных
людей, и они пользовались известным доверием. Примерно тридцать процентов акций были
размещены с помощью различных брокерских домов Уолл-стрит, но уже после того, как акции
были допущены к биржевым торгам, они стали довольно пассивными. Время от времени кто-
нибудь спрашивал у одного из инсайдеров - членов синдиката, гарантировавшего
первоначальное размещение, об их перспективах, и получал ответ, что прибыль компании выше,
чем рассчитывали, и перспективы очень привлекательны. Это было в достаточной степени
правдой, но не особенно воодушевляло. Спекулятивный азарт отсутствовал, а с точки зрения
инвесторов стабильность цен и дивидендных выплат была еще не доказанной. В поведении этих
акций отсутствовал элемент сенсационности. Все было настолько чинно и благородно, что даже
оптимистические и правдивые отчеты инсайдеров не вели к всплескам цен. Правда, их курс и не
падал.
Чем-то эти акции были похожи на старую деву. Курс не падал, потому что никто их не
продавал, а не продавали их потому, что никому не захочется продавать без покрытия акции,
размещенные в незначительном объеме; с такими акциями продавец рискует оказаться
заложником клики инсайдеров, владеющих основным пакетом. По тем же причинам никто не
заинтересован в покупке этих акций. Для инвестора «Империал стал» оставались
спекулятивными акциями. Для спекулянта это был мертвый груз и риск, что, купив их, он станет
поневоле инвестором, так как они способны застыть в трансе. А если держать на руках этот труп
один-два года, это обойдется дороже, чем было истрачено на покупку, и, когда на пути
встретится что-либо действительно привлекательное, ты будешь связан по рукам и ногам.