одно - продавать. А продавать значит продавать.
- Ты имеешь в виду, продавать за любую цену? - возмутился Прентисс.
- Верно! - ответил я. Было заметно, что он готов броситься в спор. - Если ты вообще хочешь,
чтобы я распродал акции пула, ты должен быть готов, что цена упадет ниже номинала и…
- Нет! Никогда! - взревел он. Можно было подумать, что я предлагаю ему вступить в клуб
самоубийц.
- Прентисс, - я пытался урезонить его, - основной принцип манипулирования акциями - это
поднять цену, чтобы их распродать. Никто не может продать много акций на подъеме. Ты этого
не можешь. Много продают только на откате с самого верха. Я не в силах поднять твои акции до
ста двадцати пяти или ста тридцати. Я бы хотел, но это не получится. Так что тебе придется
продавать от текущего уровня. По моему мнению, все акции сейчас покатятся вниз, и
«Петролеум продактс» здесь не исключение. Лучше, если вы сейчас сами будете продавать и
опустите цену, чем в следующем месяце вас опустит кто-то другой. В любом случае вам быть
опущенными.
Вроде я не сказал ему ничего оскорбительного, но вы бы слышали, как он вскипел. Он
просто не желал знать ничего такого. Это никогда не пройдет. Это просто испоганит репутацию
акций, а есть еще и банки, где акции заложены в качестве обеспечения кредитов, и тому
подобное.
Я еще раз попытался втолковать ему, что, по-моему, ничто в мире не удержит «Петролеум
продактс» от падения на пятнадцать или двадцать пунктов, поскольку весь рынок вот-вот
упадет. Еще я заявил: глупо рассчитывать, что его акции окажутся исключением. Но все мои
уговоры пропали даром. Он требовал, чтобы я поддержал их акции.
Передо мной был тертый делец, один из самых удачливых организаторов своего времени,
который сделал на Уолл-стрит миллионы долларов и знал машину спекуляции не со стороны, но
при этом он требовал, чтобы я удержал его акции на надвигающемся рынке медведей. Акции,
конечно, были его, но затея была бредовая. Все было настолько нелепо, что я опять принялся
уговаривать его. Бесполезно. Он настаивал на поддержке уровня.
Само собой понятно, что, когда рынок окончательно прогнулся и начался всеобщий откат,
«Петролеум продактс» поехал вместе со всеми. И я вместо того, чтобы продавать, купил акции
для пула - по приказу Прентисса.
Единственное объяснение - Прентисс не верил, что рынок медведей уже навис над нами.
Лично я был совершенно уверен, что рынок быков окончился. Я проверил свои догадки не
только на акциях ПП, но и на других. И понятно, что я не стал ждать, пока газетчики объявят о
рынке медведей. Я начал продавать. Я не продал ни одной акции «Петролеум продактс», но
другие я продавал без покрытия.
Пул «Петролеум продактс», как я и ожидал, так и остался в подвешенном состоянии и даже
сильно разбух, тщетно пытаясь удержать цену. В конце они все распродали, но с гораздо
меньшей выгодой, чем получили бы, если бы Прентисс позволил мне продавать, когда я ему это
предлагал. Иначе и быть не могло. Но Прентисс до сих пор думает, что он был прав, или только
говорит об этом. Он, понятное дело, утверждает, что я ему давал такие советы только потому,
что играл на понижение определенных акций, а рынок в целом шел вверх. Отсюда следует,
разумеется, что падение акций «Петролеум продактс», неизбежное при распродаже пула по
любой цене, должно было помочь мне в обрушивании рынка других акций.
Все это вздор. Я был настроен по-медвежьи не потому, что продавал без покрытия. Я был
настроен по-медвежьи, потому что я так оценивал ситуацию, и я начал продавать без покрытия
только после этого. Если двигаться в неверном направлении, денег не заработаешь, по крайней
мере не на рынке акций. Мой план продажи акций пула был основан на том, что, согласно
двадцатилетнему опыту, было единственно осуществимым и разумным. Прентиссу следовало бы
в большей степени быть биржевиком, чтобы понять все так же ясно, как и я. Было слишком