Но Кин уже был на том свете. Два-три других человека, которые на несколько месяцев
становились героями биржи, канули в тьму длительного бездействия. Я здесь прежде всего
имею в виду некоторых из этих крупных игроков с Запада, которые в 1901 году появились на
Уолл-стрит и, сделав многие миллионы на своих стальных компаниях, здесь и остались. На
самом деле они не были биржевыми дельцами типа Кина. Они были гениальными учредителями
новых компаний. И при этом редкостно одаренные, чрезвычайно богатые и крайне удачливые в
операциях с акциями компаний, контролируемых ими и их друзьями. На деле они не были столь
же выдающимися манипуляторами, как Кин и губернатор Флауер. Тем не менее Улица обожала
сплетничать о них, и у них было много последователей среди профессионалов и стильных
комиссионных домов. Когда они отошли от активной торговли. Улица осталась без героев-
манипуляторов, по крайней мере без таких, о которых можно было читать в утренних газетах.
Многие еще помнят рынок быков, начавшийся, когда биржа в 1915 году возобновила
операции. По мере того как закупки союзников в нашей стране оборачивались притоком все
новых миллиардов и рынок расширялся, мы вступали в бум. Чем более свирепо закручивались
манипуляции, тем меньше было нужды в том, чтобы хоть пальцем шевельнуть для
раскручивания рынка компаний, поставлявших товары для войны. Миллионные состояния
делали только на обещаниях выгодных военных контрактов. Эти люди стали успешными
организаторами новых компаний, в чем им помогали либо дружественные банкиры, либо
уличная биржа. Публика покупала все, что только ей ни предлагали.
Когда бум выродился в спокойное процветание, некоторые из этих организаторов компаний
обнаружили, что им нужна помощь специалистов по сбыту акций. Когда публика затарена всеми
видами ценных бумаг, за часть которых с нее содрали сильно завышенную цену, сбыть с рук
новые акции - дело вовсе не простое. Выдохшийся бум вселяет в публику убеждение, что все
проходит. Не то чтобы покупатели сделались более разборчивыми, но слепые закупки остались в
прошлом. Меняется состояние умов. Пессимизм оказывается модным даже без того, чтобы цены
резко пошли вниз. Достаточно того, чтобы рынки стали вялыми и оставались такими некоторое
время.
В ходе каждого бума компании создают прежде всего, если не исключительно для того,
чтобы извлечь выгоду из всеобщего стремления владеть акциями. Иногда компании организуют
слишком поздно. Причина ошибки в том, что организаторы тоже люди, и им не хочется думать,
что бум когда-нибудь кончится. Более того, неплохо попытать удачу, когда возможная прибыль
еще достаточно велика. Когда правит бал безумная надежда, вершины прячутся за облаками.
Средний человек видит только одно. Акции, которые никто не хотел покупать за 12-14
долларов, неожиданно прыгают до 30, а когда этот рекорд становится привычным, они
выскакивают на уровень 50. Дальнейшего роста просто быть не может. Но потом цена доходит
до 60, до 70 и 75. Тут уже все уверены, что эти акции, которые еще несколько недель назад
никто не брал за 14, больше расти не могут. Дальше - некуда! Но они доходят до 80, а потом и до
85. И вот тогда средний человек, который никогда не думает о ценности, но всегда только о
ценах, действиями которого руководит не понимание условий, но смесь страхов и надежды,
становится на самый легкий путь - он отбрасывает мысль, что бесконечный подъем невозможен.
Вот почему аутсайдеры, которым хватает ума, чтобы не покупать по самой верхней цене,
расплачиваются за это тем, что не берут свою прибыль. Во время бумов большие деньги сначала
делает публика - на бумаге. Эта прибыль и остается на бумаге.
Глава 22
Как-то ко мне зашел Джим Бернес, бывший не только одним из моих главных брокеров, но
и личным другом. Он сказал, что просит меня о большом одолжении. С его стороны это было
первое такое обращение, и я попросил его рассказать, в чем дело, надеясь, что смогу что-то для
него сделать. Оказалось, что его фирма заинтересована в неких акциях. То есть они фактически
продвигали эту компанию, «Объединенные печи», на рынок и уже разместили большую часть