акций, и Джим хотел, чтобы я взялся за это дело.
По целому ряду причин я не хотел браться за это дело. Но у меня были определенные
личные обязательства перед Бернесом, и он теперь настаивал на ответной любезности. Он был
мне хорошим партнером и другом, а его фирма, как я выяснил, по уши завязла в этой истории,
так что мне не оставалось ничего, кроме как согласиться.
Мне всегда представлялось, что наиболее яркой особенностью военного бума, отличавшей
его от всех остальных разновидностей бумов, было появление совершенно новой для рынка
акций фигуры - юного финансового гения, мальчика-банкира.
Размах финансового и промышленного подъема был грандиозен; причины и логика этого
длительного роста были понятны каждому. При этом крупнейшие банки и трастовые компании
страны явно делали все, что могли, чтобы за одну ночь превратить в миллионера каждого из
военных поставщиков и создателей новых компаний. Дошло до того, что человеку достаточно
было заявить, что у него есть друг, который дружит с членом одной из бесчисленных закупочных
комиссий союзников, и ему уже был гарантирован капитал для выполнения еще не подписанных
контрактов. Рассказывали невероятные истории о клерках, становившихся президентами
компаний с оборотом в миллионы долларов, которые раскручивали дело на кредиты,
полученные от ставших подозрительно доверчивыми трастовых компаний note 19 . Рассказывали
о контрактах, которые делали богачом каждого, кто участвовал в их передаче от одного другому.
Из Европы в страну вливались потоки золота, и банкам оставалось только подгребать его под
себя.
Для людей немолодых тогдашний способ вести дела должен был казаться крайне диким и
подозрительным, но таких как-то вдруг почти не стало. Мода на седовласых президентов банков
осталась в довоенной эпохе; деятельная военная экономика подняла наверх молодых. Банки
зарабатывали бешеные прибыли.
Джим Бернес с компаньонами, располагавшие дружбой и доверием молодого президента
«Маршалл нейшнл бэнк», решили объединить три известные компании, производившие печи, и
продали акции новой компании публике, которая тогда с энтузиазмом скупала любые акции.
Единственная беда была в том, что дела у всех трех компаний шли настолько хорошо, что
они начали впервые в своей жизни зарабатывать хорошие дивиденды по обыкновенным акциям.
Теперь главные акционеры уже не хотели уступать контроль. Их акции были хорошо приняты на
Уличной бирже, и они продали часть акций, с которыми готовы были расстаться, и теперь их
все устраивало. Капитализация каждой из этих компаний по отдельности была слишком
незначительна, чтобы они стали действительно привлекательными для рынка, и вот здесь-то и
появилась на сцене фирма Джима Бернеса. Идея заключалась в том, что объединенная компания
будет достаточно крупной, чтобы пробиться на фондовую биржу, и новые акции можно будет
сделать более привлекательными и дорогими, чем прежние. Для Уолл-стрит это привычный
трюк - поменяй цвет акций и продавай их дороже. Скажем, акции никак не удается поднять до
100. Но если разбить каждую акцию на четыре, то иногда такие новые акции удается запускать в
оборот по 30 или 35. А это то же самое, как если бы старые пошли по 120-140, на что никто и
никогда не мог бы рассчитывать.
Насколько я понял, Бернес и его компаньоны сумели уговорить каких-то своих друзей,
которые как раз завладели пакетами акций довольно большой компании «Грей стоув»,
присоединиться к консолидированной печной компании из расчета четыре акции новой
компании в обмен на одну «Грей стоув». Потом к ним присоединились Мидлендская и Западная
компании из расчета акция за акцию. Их акции ходили на Уличной бирже по 25-30, а акции
«Грей стоув», которая была лучше известна и выплачивала дивиденды, шли примерно по 125.
Нужно было добыть несколько миллионов долларов на выкуп акций у тех акционеров,
которые не хотели меняться, а требовали только наличные, а также на увеличение оборотного
капитала и на раскрутку новой компании. Бернес повидался с президентом своего банка, и тот