приходе Джошуа Вульфа. Я согласился его принять. Он буквально вломился в комнату. Он не
очень крупный мужчина, но его буквально распирало от гнева.Я стоял рядом с телеграфным
аппаратом, когда он влетел в кабинет и завопил:
- Послушайте! Что, черт подери, происходит?
- Садитесь, пожалуйста, мистер Вульф, - вежливо сказал я и уселся сам, чтобы слегка сбить
напряжение.
- Не хочу я никуда садиться! Я желаю знать, что все это означает! - Он орал изо всех сил.
- А что - что означает?
- Какого лешего вы все это делаете?
- Что именно я делаю?
- С этими дерьмовыми акциями!
- С какими акциями? - спросил я.
Видимо, мое спокойствие окончательно его взорвало, потому что он прямо взвыл:
- «Объединенные печи»! Что вы с ними делаете?
- Ничего! Совершенно ничего! А в чем проблемы?
Он несколько секунд пытался справиться с дыханием, а потом опять заорал:
- Посмотрите на их цену! На цену!
Пришлось мне встать и посмотреть на ленту телеграфа.
- Сейчас их цена тридцать один с четвертью.
- Да, тридцать один с четвертью, а у меня на руках куча этих акций!
- Я знаю, что у вас на руках было шестьдесят тысяч. И они были у вас очень долго, потому
что, когда вы вложились в «Грей стоув»…
Но он не дал мне закончить фразу. Он сказал:
- Но я после этого купил еще уйму. И за некоторые выложил по сорок. И все это теперь
висит на мне!
Он смотрел на меня с такой враждебностью, что я не нашел лучшего ответа:
- Но я не давал вам совета их покупать.
- Чего вы мне не давали?
- Я не давал вам совета загружаться этими акциями.
- Я и не говорю, что вы советовали. Но вы сказали, что намерены взвинтить цену…
- Зачем мне это было нужно? - перебил я.
Он был настолько взбешен, что лишился дара речи. Когда к нему опять вернулся голос, он
продолжил:
- Вы собирались поднять их курс. У вас были деньги для этого.
- Деньги были. Но я не купил ни одной акции.
Это был последний удар.
- У вас было больше четырех миллионов на это и вы не купили ни одной акции? Ни одной?
- Ни единой! - повторил я.
К этому моменту он был уже настолько взбешен, что утратил дар членораздельной речи.
Потом он, наконец, сумел произнести:
- Ну и как бы ты назвал эту свою игру?
Он явно готов был обвинить меня во всех мыслимых и немыслимых преступлениях. Глядя
ему в глаза, я мог бы тогда прочесть целый перечень их. Поэтому мне пришлось заявить
следующее:
- Я знаю, в чем ты меня хочешь обвинить. В том, что я не купил у тебя по пятьдесят с
хвостиком акции, которые ты сам купил ниже сорока. Так ведь?
- Нет, не так. У тебя был колл-опцион на сорок и четыре миллиона, чтобы задрать цену.
- Да, но я не тронул денег, и синдикат от моих операций не потерял ни цента.
- Слушай сюда, Ливингстон… - начал он.